Возвращенный рай
Шрифт:
– Очень вкусно. Сама готовила?
Она неприятно заржала, как возбужденная кобыла.
– Да ты что! Кто сейчас сам готовит?! Это из ресторана, естественно!
Он с подозрением на нее посмотрел.
– Ты нигде не работаешь, как я понимаю. А деньги откуда? Отец дает?
– Да прямо, он все свои деньги на молодых бойфрендов тратит. А это дают те, с кем я живу. Должны же они меня содержать! – и с откровенным намеком посмотрела на мужчину.
Антон поморщился. Но говорить, что это скрытый вид проституции, не стал. Всё равно он надолго здесь не задержится.
После ужина легли в постель. Через час от Оксаны завоняло едким потом и постельными утехами, и он с отвращением задергал носом. Но снова ничего не сказал, надеясь, что она вот-вот отправится под душ.
Но она не собиралась, явно ожидая продолжения, и ему пришлось вежливо спросить:
– В ванную первой ты пойдешь или уступишь очередь мне?
Как он и предполагал, привычка к первенству сработала и в этом случае, и Оксана, воскликнув:
– Конечно, я! – кинулась в ванную комнату.
С ухмылкой посмотрел ей вслед и внезапно подумал: а что сейчас делает Татьяна? Напечатала уже свои бумаги и легла спать или еще работает? А вдруг у нее уже другой мужчина? От этой мысли сердце сжало ледяным холодом, но он быстренько ее отогнал. Нет, Таня не такая. И тут же мозг независимо от его желания логически продолжил: это он такой. Ненадежный, непорядочный, одним словом, однодневка.
Оправдываясь перед самим собой, заметил, что он человек искусства, а это предполагает некоторую свободу поведения.
Вернувшаяся подруга бревном шлепнулась в постель, и он, не желая продолжения, поспешно отправился в ванную.
Через час, надеясь, что Оксана заснула, вышел. Его расчеты оправдались – она и в самом деле спала, привольно раскинувшись поперек кровати и громко сопя. Небрежно подвинув ее к стене, он лег с краю, надеясь хоть немного поспать.
Но ему всё мешало – и слишком мягкая подушка, и слишком горячее тело рядом, и мерное посапывание. Злясь на всё и вся, проворочался почти до утра, заработав головную боль.
В пять встал, неслышно вышел из квартиры, даже не умывшись, и погнал на работу. Немало удивив охрану, прошел мимо, вежливо поздоровавшись. В своем отсеке принял душ, разделся и прилег на диван в личной комнате немного передохнуть.
Проснулся от настойчивого стука в дверь. Его секретарша, осторожно заглянув в комнату, с некоторым испугом доложила:
– Антон Андреевич, к вам посетители, вы их примете? – ее голос чуток подрагивал, сильно сомневаясь, что на сей момент это посильное для него занятие.
Соскочив, он моментально натянул на себя рубашку, брюки и галстук, пригладил волосы щеткой, сполоснул лицо и с лучезарной улыбкой вышел в кабинет, с ожесточением думая, что подобные эскапады уважения к его имиджу не добавляют. Еще решат, что он пьянствовал всю ночь.
Закончив встречу, Антон вытащил новый альбом и хотел сделать пару общих эскизов, чтобы определить направление будущей коллекции, и не смог. В голове была полнейшая пустота. Ну что ж, это вполне объяснимо. Он слишком выложился на предыдущей, в самом деле неплохой коллекции, поэтому нуждается в отдыхе. Куда бы ему съездить? Почему-то сразу подумал, что Татьяна с удовольствием побывала бы в Италии, и только потом – что она с ним больше никуда не поедет. Придется взять с собой Оксану, не одному же ему томиться долгими ночами.
Заказал в знакомом туристическом агентстве две путевки по Италии и позвонил Оксане, услышав в ответ, что он настоящий душка.
Через неделю, путешествуя по красивейшим местам планеты, испытывал жгучее раздражение. Единственное, что интересовало его спутницу – магазины. Памятники, музеи, галереи, она называла одним словом – старье. Рядом с ней Антон чувствовал себя откровенным дураком и всё больше и больше злился и на нее и на себя.
В довершение всех свалившихся на него гадостей творческого подъема, на который он рассчитывал, не было и в помине. Он подозревал, что виной тому было присутствие рядом откровенной дуры. Постепенно мысль об идиотском промахе стала всё сильнее, и, хотя он терпеть не мог признавать свои ошибки, игнорировать эту стало невозможно.
Горько пожалел, что взял путевку на двадцать дней, на такой «отдых» было жаль и десяти. Последнюю неделю они провели на пляже в Ницце. Хотя море было холодноватым, загорать можно было вполне, чем Оксана и занималась с утра до вечера.
Ее привычка беспардонно им помыкать начала раздражать Антона до такой степени, что он готов был бросить эту дурынду посредине пляжа и уехать, но всё же сдерживался, стараясь общаться с ней как можно меньше, изобретая для этого самые умопомрачительные предлоги – от встреч с возможными покупателями до закупки модных тканей.
Но вот, наконец, путевка подошла к концу, и Антон с чувством освобождения погрузился в самолет. Прибыв в родной город, отослал Оксану домой на такси, а сам отправился на работу. Пробежав по всем этажам, убедился, что производство работает как часы, и даже взгрустнул, подумав, что никому в принципе не нужен.
Вечером поехал к Оксане, но как-то нечаянно оказался у дома Татьяны и просидел около двух часов в машине, глядя на ее окна. Они приветно светились, и он мучительно гадал, что она скажет, если он просто заглянет на огонек. Но зайти не решился, и, чертыхнувшись, отправился домой, в свою полузаброшенную квартиру.
В двенадцать пропиликал звонок сотового. Посмотрев на дисплей, даже отвечать не хотел – звонила Оксана. Но хорошее воспитание пересилило, и трубку он всё же взял. От ее требования немедленно приехать к ней отговорился тем, что уже поздно, он жутко устал, а ехать до нее далеко, неровен час попадет в аварию. Она немедля предложила купить ей квартиру поближе, в центре города, чтобы он не тратил столько времени на дорогу.
Антон несколько обомлел от подобных запросов, но ничего не возразил. Быстро прекратил разговор, решив, что так же легко прекратит и их отношения. Но не тут-то было. На следующий день, когда он по телефону сообщил ей о разрыве, поскольку сказать ей об этом в глаза не решился, та, уверенная, что он скромный и послушный мальчик, начала свирепо качать права.