Возвращенный рай
Шрифт:
Подошел один из друзей-соперников, Эммануил. Антон не знал, на самом деле это его имя или псевдоним. Немного вычурно стал хватить увиденное:
– Грандиозно! Эти невесомые ткани, эфемерные цвета, всё такое воздушно-ускользающее… Действительно утраченный рай. Не рассердишься, если я спрошу: это что-то личное?
Постаравшись принять небрежную позу, Антон кисло рассмеялся.
– Однозначно, у меня все модели сугубо личные. А как же иначе?
Эммануил с сомнением посмотрел на него, скептически склонив голову.
– Да, конечно,
Антон непроизвольно скривился, будто ему наступили на больную мозоль. Отвечать категорически не хотел, что это за манера лезть грязными лапами прямо в душу, но тут, впервые очень своевременно, к нему подлетела Оксана.
– Милый, ты здесь! А я давно тебя ищу! – она была так беззаботна, будто они расстались только утром и, уж конечно, без оскорблений.
Брезгливо скривив губы, Эммануил скептически посмотрел сначала на Антона, потом на Оксану и, насмешливо пропев:
– Да уж, нашел замену… – отошел от них подальше.
Антону даже показалась, что он, как кот, случайно наступивший в грязную лужу, брезгливо отряхивает лапки.
Схватив за руку приставучую особу, он отвел ее подальше от людей и прошипел:
– А ты здесь зачем?
Она недовольно надула губки.
– Посмотреть на твою новую коллекцию, конечно. Замечательно, мне очень понравилось. Надеюсь, ты подаришь мне одно из платьев? Ведь в их создании была и моя доля.
Герц взорвался.
– В них твоего нет ни грана! Я с тобой не то что созидать, думать не мог!
Она широко улыбнулась, сочтя это изысканным комплиментом.
– Конечно, зачем думать рядом с красивой девушкой! – И прижалась к нему всем телом.
Антон отскочил от нее, как ошпаренный.
– Какая ты назойливая! Прилипла, как репейник! Я тебе уже говорил, что ты мне неприятна! Если ты этого до сих пор не поняла, могу повторить это в микрофон! Для всех! Причем с эпитетами! – Он навис над ней и с откровенной угрозой предложил: – Ты этого хочешь?
Побледнев, Оксана испытывающе взглянула в его рассерженное лицо. Поняв, что он не шутит, гордо развернулась на каблуках, подчеркнуто вычеркивая его из своей жизни, и вышла из зала.
Антон выслушал поздравления, делая вид, что вполне доволен, но, едва появилась возможность, сбежал к себе. Прилег на диван, положив голову на подлокотник. Но отдохнуть не удалось. Зазвонил телефон, и он неохотно поднял трубку. Раздался голос начальника охраны.
– Антон Андреевич, вы просили выяснить насчет телефонов Татьяны Латировской. Очень жаль, но ничего не получилось. У нее на всех номерах стоит строжайший запрет – разглашению не подлежат. Мои информаторы не решились, она не простой человек, вы же понимаете?
Антон положил трубку с чувством, близким к отчаянию. Еще одна надежда поговорить с любимой рассыпалась в прах. Татьяна поменяла номера всех своих телефонов, и, как выяснилось, узнать новые было невозможно.
Встал и заметался по кабинету. Хотелось что-то делать, как-то действовать, но вот как? Он уже ночами дежурил у дома Татьяны, но там она не показывалась. Случайно встретившаяся соседка, запомнившая его со времен недолгого здесь пребывания, сказала, что Латировская живет у родителей.
Выяснить, где находится дача четы Латировских, тоже не удалось – вокруг них был организован заговор молчания. Более того, о его настойчивых поисках узнали компетентные органы, и к нему в офис прибыл молодой симпатичный майор.
Антон честно обрисовал ему сложившуюся ситуацию, тот посочувствовал, но всё-таки попросил его держаться от нее подальше.
– Понимаете, это личная просьба нашего губернатора. У нас в области не так уж много лиц, которыми можно гордиться, или, как сейчас говорят, позиционировать. А тут такая знаменитость. Вот он и боится, что ей что-то не понравится, и она отчалит в Москву или Питер, а то и вовсе за границу.
Антону этого тоже решительно не хотелось, но и сдаваться он тоже не мог. Сдаться значило обречь себя на пустую бессмысленную жизнь, а так его поддерживали мечты о будущем, пусть и несбыточные.
В июле он вместе со своими моделями раскланивался уже с Миланского подиума. Хотя уже и не совсем со своими – почти все они подписали выгодные контракты с французскими и итальянскими домами мод. Герц тоже мог быть доволен собой – такой уймы заказов и хвалебных отзывов у него еще не бывало. О нем появился целый ряд статей в иностранных журналах высокой моды, и его коллекция «Потерянный рай» была названа в числе интереснейших коллекций года, а он одним из самых многообещающих модельеров.
Настроение должно было быть прекрасным, но было отвратительным. Антону хотелось бросить к ногам любимой женщины покоренный им мир, но она упорно не хотела его видеть. Он дошел до того, что начал писать ей письма, каждый день по письму. Описывал свои чувства, события, новые знакомства. Просто потому, что нужно было с кем-то поделиться, а делиться сокровенным ни с кем другим не хотелось.
По возвращении в родной город пошел в кафе, где они как-то сидели с Татьяной, и случайно встретил там Юрия Георгиевича, небрежно одетого в застиранную футболочку и потертые джинсы.
Художник с сочувствием посмотрел на изнуренное лицо Антона и деликатно спросил:
– Что с тобой, голубчик? Перетрудился? Ты, как я знаю, мир ездил покорять?
Антон признался:
– Да мир тут не причем. Просто Татьяна ушла.
Немолодой мужчина удивился.
– Да? А мне казалось, вы очень хорошая пара. И смотрела она на тебя таким любящим взглядом.
Антону будто нож всадили в сердце. Так вот почему она так быстро согласилась на его дурацкие условия: не из-за легкомыслия, как он невольно подумал, а просто полюбила.