Впереди - ледовая разведка
Шрифт:
На четвертый час этого плавания Матвей Ильич почувствовал боль в затылке. «Опять мой самолет заныл, — с досадой подумал он, — не нашел другого времени».
Осколки от старенькой «Каталины» сидят у него в затылке. Иногда ему кажется, что они там шевелятся – тогда начинается резкая головная боль. Осколки сидят уже два года – врачи не рискнули их вынимать – с 1942-го, когда он летал на поиски американских и английских моряков с разгромленного семнадцатого конвоя. Из тридцати четырех судов в караване осталось лишь одиннадцать. Человек десять он отыскал на острове Вайгач, вывез на Большую землю. Через несколько дней снова полетел к Новой Земле.
Летали над морем до темноты, переночевать решили возле полярной станции, чтобы завтра с утра продолжить поиск.
Лодку поставили на якорь. Экипаж Матвей Ильич отпустил на берег, а сам остался в самолете. «Каталина» не сухопутная машина, с которой после посадки все хлопоты кончаются, ее без присмотра на воде не оставишь – а вдруг шторм? В хвосте было у них несколько спальных мест. В этом доме колхозника, как шутил Козлов, и отдыхали.
— Мне в доме колхозника даже лучше спится, чем на берегу, — говорил Матвей Ильич. — Укачивает потихонечку. Благодать.
Но в один миг благодать кончилась.
Треск, вспышка пламени. Его ранило осколками разорвавшегося самолета. Он опомнился в ледяной воде. И только когда пулемет стал бить в упор, понял: всплыла немецкая подводная лодка.
Наверное, если бы не Севастополь, где просто нельзя не уметь плавать, если бы не служба в Балтийском флоте на кораблях «Марат» и «Аврора», он так и остался бы в этой ледяной воде. Но он выплыл – нырял под пулями в воду, снова плыл. Только на берегу оглянулся назад. Там, где стояла «Каталина», плавали лишь обломки. Подводная лодка ушла, немцы были уверены: никого в живых не осталось.
Козлов добрался до полярной станции.
— Американцам здорово повезло, — говорил он потом. — Вовремя мы их отсюда выгнали.
Это была целая история. Он летел на своей «Каталине» вместе с командиром авиаотряда Ильей Павловичем Мазуруком. Они старые знакомые – вместе высаживали папанинцев, зимовали на Земле Франца-Иосифа, подстраховывая путешествие первой в мире дрейфующей станции. Война снова их свела.
Над Новой Землей Козлов сказал Мазуруку:
— Илья Павлович, посмотри вниз. Там какой-то корабль. Наверное, с семнадцатого конвоя.
Они пошли на снижение.
На берегу губы Литке увидели палатки, разбросанные ящики, прочли на борту американского транспорта название – «Винстон-Сален».
— Наверное, лодка их подбила, — решил Козлов, сажая самолет возле громадного корпуса американского сухогруза.
Вместе с Мазуруком они ходили по палубе, не понимая, в чем дело. В корпусе – ни одной пробоины. У орудий почему-то нет замков. Весь груз цел – оружие, металл – то, что так необходимо сейчас фронту.
Да, «Винстон-Сален» шел в семнадцатом конвое. Но, увидев, как гибнут под ударами фашистов другие суда, капитан решил не рисковать. Он посадил судно на мель в новоземельской бухте. Приказал замки орудий вынуть, а команде располагаться на берегу.
— Что вы еще хотите? — возмущался капитан. — Мне было приказано привести судно в советский порт – я привел.
— Вы привели не в порт, а на пустынный архипелаг, — возмутился Мазурук. — В первую попавшуюся бухту. А вас ждут в Архангельске. Фронт задыхается сейчас без этих грузов.
— А с вами я вообще не имею желания разговаривать, — отчеканил вдруг капитан. — Я буду разговаривать только с представителем советского правительства.
Тогда Мазуруку пришлось расстегнуть куртку, показать свой значок депутата Верховного Совета СССР и объяснить, что он и есть представитель правительства.
— Я требую, чтобы нас отсюда вывезли на самолетах, — заявил капитан. — «Винстон-Сален» не сдвинется с места. К чертовой матери такие плавания.
… Бог знает сколько еще просидели бы американцы на Новой Земле, сколько еще ждали бы этих грузов в порту, не найди экипаж «Каталины» «Винстон-Салена». Летчики доложили обстановку. К Новой Земле отправились наши моряки. Они и привели американский транспорт в Архангельск.
Может, и сейчас где-то в Карском море охотится немецкая подводная лодка. Только бы она на них не напоролась.
Слишком медленно они тащатся к берегу. Уже седьмой час их лодка разбивает волны. Механики говорят: люди с кунгаса слизывают с отпотевшего металла капли воды. Все никак не могут утолить жажду. В салоне какая-то женщина как прислонилась семь часов назад к борту, так почти и не шевелится. Пробовали ее растормошить – она словно в забытьи.
Дотянут ли они до берега? Волны, эти проклятые волны!
«Бывают бесхарактерные люди, а безвыходных ситуаций не бывает» – вспомнил он любимую фразу инструктора школы морских летчиков. Эту фразу он, командир самолета Матвей Ильич Козлов, не раз повторял своему экипажу. И всю жизнь сам верил: всегда можно найти выход. Даже тогда, когда выхода, кажется, нет.
Он вспомнил, как однажды, лет десять назад, полетел с Диксона на ледовую разведку. Погода отличная. Но в Арктике никогда не знаешь, что произойдет с тобой не только на следующий день, но и в следующий час. А через час погода испортилась, осела облачность. Гидроплан покрылся льдом, затрясся. Пришлось вырываться из облаков, идти на полторы тысячи метров. Обледенение прекратилось. И тут явился механик Гриша Побежимов:
— Эх, бензинчика-то у нас осталось максимум на час. Где они находятся? Куда садиться?
И вдруг – крохотный просвет. В нем блестит вода – видно, какое-то озеро. Козлов убрал газ и спустил гидроплан по спирали в колодец. Сели. Действительно – озеро. А где это озеро – на архипелаге Новая Земля ли, на острове ли Вайгач? Сообщить о себе нельзя – тогда летали без рации.
Устали, изнервничались, двенадцать часов уже в воздухе.
— Утро вечера мудренее. Давайте-ка лучше поспим, — предложил командир.
Проснулись: небо ясное, солнышко, тепло. Из всех девяти баков слили горючее в один.