Впереди разведка шла
Шрифт:
К 16 марта корпусу удалось разгромить гитлеровцев на первом оборонительном рубеже и потеснить их к Зеленому Гаю.
В моем блиндаже зазуммерил телефон.
— Где младший лейтенант Каневский?
— Спит. Недавно вернулся. Был в «гостях».
— Разбудите,— приказали после короткой паузы.— Передайте, срочно вызывает «десятый».
«Десятый» — это комбриг Рослов. Я натянул сапоги, накинул кожанку...
В штабной землянке потрескивала печурка. Тепла, однако, не было. Бригадное начальство сидело в шинелях, ватниках. Начальник
Я доложил.
По суровости лиц, по разговору чувствовалось, что положение очень серьезное: сроки наступления ломаются, множество всяких непредвиденных обстоятельств тормозит продвижение вперед.
Пригласили к карте. Полковник Рослов поднялся из-за стола, прошелся по землянке. Во рту — потухшая «казбечина».
— Извини, разведчик, что не дал отдохнуть. Время не терпит. Думаю, что лучше всего задачу объяснит Денис Федорович.
Неведомский расстегнул полушубок, вытянул из планшета карту.
— Вот Зеленый Гай. Тут немец крепко обосновался. Всякие шанцы-манцы соорудил, гарнизон, по предварительным данным, человек до двухсот. Об остальном можем только догадываться... Времени у тебя, Александр, на подготовку в обрез. Я тут в уме прикинул — нужен отряд человек в сорок, не меньше. Обязательно пэтээрщики — два-три расчета со станковыми пулеметами. Уразумел?
Я бегло окинул взглядом карту: вот линия обороны немцев, лесополосы, пятна кустарников, какие-то незначительные высотки...
— Меня, товарищ майор, нужно проводить с шумом и треском. Вот здесь,— показал на сплошную линию,— желательно сымитировать контратаку — отвлечь на какое-то время внимание немца. А вот тут постараюсь незаметно просочиться к ним в тыл. Ну, а дальше — по обстоятельствам...
— Контратаку обеспечим. Итак, сверим часы... Передовым отрядам бригады выступить завтра в шесть утра.
Мы проводили майора Неведомского в штаб корпуса в Мирошниковку и сразу же занялись подготовкой группы. Комбриг дал указание, кто из выделенных бойцов должен прибыть к месту сбора.
Мне впервые пришлось вести столько людей в тыл противника — обычно брал в разведку шесть-семь человек.
Когда группа собралась, капитан Козлов коротко изложил суть задания, подчеркнул его сложность: предстояло, как он выразился, пройти по лезвию ножа...
Вышли в сумерках. По всем признакам, дождь зарядил надолго. Миновали лесопосадку. Впереди — заросли кустарника, по сторонам — воронки. В воронках — не вода блестит, а асфальтная жижа. Под ноги то и дело попадались острые пеньки, кучи какой-то трухи, выбоины от танковых траков. Я легонько толкнул радиста. Он понял, сразу же запросил: «Буг, Буг — дайте свет...».
И вдруг с правой стороны заплясали огненные мячи, громыхнуло, засвистело, заскрежетало...
Я приказал ускорить шаг. Только бы проскочить, избежать встречи с противником, не натолкнуться на засаду!
В дозоре — Ситников и Багаев. Стали подниматься на горку, и здесь
— Командир! Впереди немцы!
Сразу же приказал рассыпаться по полю, залечь.
— Сам видел? — насел на Николая.
Не видел, но определил по вторичным признакам.
Возвратился и Ситников. Подтвердил: в ложбине действительно гитлеровцы. На земле — свежие следы шипов. В руках у Семена «вещественные доказательства».
— Вот эти сигареты «Нил» курили офицеры, а эти вонючки — рядовые. Поднял еще теплыми.
Ситников прихватил с собой пустую консервную банку, обертку от сыра «шмельцкезе», круглую коробочку с надписью «Шокакола». Вот и думай теперь, куда немцы направились.— в Барвинок или в Зеленый Гай? Эх, была не была: решил идти по их следу.
Интуиция не подвела — гитлеровская колонна взяла направление на Зеленый Гай. Сзади шел наш отряд, ориентируясь на голоса: за таким «прикрытием» меньше шансов наскочить на засаду или патрулей.
Дорога — одно название. Ребята здорово умаялись, да еще эти бандуры тащили на себе — станковые пулеметы, ПТРы...
Залегли в бурьянах, чтобы перевести дух. А дождь сек и сек землю тонкими ледяными прутьями.
Немцы втягивались в село: донеслись собачий лай, одиночные выстрелы, крики... В небе, прочертив дуги, зарделось несколько ракет, осветив постройки, прилепившиеся на косогоре. Этим салютом «местные» немцы, по-видимому, приветствовали гостей.
Постепенно шум в селе затих.
Мы переползли в посадку, примыкающую к огородам. Немного обождали, наблюдая за ближними хатами.
В селе кладбищенская тишина. Ни звука, ни искорки!..
Я расположил два «станкача» с таким расчетом, чтобы они «пристреляли» бугор, когда начнем потрошить фашистов. Противотанковое ружье поставил между пулеметами. Рассредоточил по посадке автоматчиков.
Лежали тихо, не шевелясь. Дождь пошел на убыль. Из-за туч пробился платиновый свет, выхватил сгорбленную фигуру человека у торца хаты — он что-то рубил. Затем распрямился, подошел к огороду, постоял, снова взял топор в руки...
Алешин, лежавший рядом, тронул мое плечо, поднял палец и показал на маячившую фигуру. Я коротко кивнул.
Лунный свет поблек, словно его прикрыли покрывалом. Алешин уполз, растаял в темноте.
Вернулся довольно скоро. Задышал прямо в ухо:
— Везет же мне, командир, на дедов. Тот под Волновахой был глуховат, этот — на деревяшке. Говорит, в польскую кампанию укоротили. В хате у него офицер обосновался, все мерзнет, за дровами посылает... В пристройке еще несколько фрицев. А в клуне они держат пленного. Связывают на ночь. Он у них за тягловую силу служит. Так вот, этот пленный как-то деду шепнул: жди, батя, скоро наших, сообщи им, где и что здесь у немца имеется — пушки, пулеметы... Прижал деда к стенке: не дай бог проговоришься, найду под землей, будешь в аду ходить на двух деревяшках. Погорячился малость. Тот обиделся...