Впереди вражеский берег
Шрифт:
Зенитный огонь начинает стихать, прожектора гаснут. В очередной раз система ПВО проиграла битву.
В свете пожаров кружатся несколько листовок, однако они тут же вспыхивают в языках пламени, вырывающихся из окон разрушенных домов.
Вскоре весь атакованный район превращается в сплошное море огня, и последний бомбардировщик сбрасывает свои бомбы. Английские самолеты собираются в точках рандеву, и уцелевшие поворачивают домой.
Вот так все это делали совсем молодые парни, обладавшие отвагой, умением и получившие хорошую технику. Немцы сделали все, что было в их силах, чтобы остановить англичан, но напрасно. Им приходилось учитывать слишком много факторов:
Это было только начало. Завершились три года экспериментов. Был найден правильный ответ на все вопросы, и бомбардировочная авиация, наконец, смогла ударить по-настоящему. Она могла выбирать между стратегическими и тактическим целями, которые были в равной степени уязвимы для бомб.
Глава 16. Эскадрилья «Икс»
Наступила середина марта.
Зенитный огонь над Францией был не слишком сильным. Хотя орудия начинали стрелять со всех сторон, когда какой-нибудь самолет сбивался с курса и оказывался в защищенной зоне. В других случаях ночь проходила спокойно. Яркая луна заглядывала в кабину моего «Ланкастера», и было светло, почти как днем. Внизу под нами смутно виднелся французский пейзаж, частично скрытый тонким слоем белых облаков.
В кабине было довольно жарко. Я крикнул радисту:
«Эй, Хатч, отключи обогрев».
Он ответил:
«Ну, спасибо и на том».
Печка в «Ланкастере» располагалась где-то рядом со спинкой кресла радиста. Поэтому долго мучившийся Хатч не скрывал своего облегчения.
Вокруг меня, выше и ниже, я мог видеть другие «Ланкастеры», летящие к цели. Они мчались вперед, словно гигантские стрелы, и казались мне гораздо более грозными и сильными, чем когда-либо.
Я радовался тому, что это последний рейд перед краткосрочным отпуском. До сих пор я совершил 173 вылета почти без отдыха. Это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. И после этого налета на Штутгарт я отправлюсь в Корнуолл к жене. Еще раз я смогу прогуляться по Сент-Иву с трубкой во рту, а мой пес Ниггер будет бежать рядом. Снова я смогу постоять на берегу, любуясь крепнущим штормом. По вечерам я не буду задыхаться в кислородной маске, меня ждет уютная качалка и игры с собакой. Больше не придется планировать рейды бомбардировщиков и думать о вариантах бомбовой нагрузки.
Приятные размышления прервал дикий выкрик бортинженера:
«Левый внешний дохнет, сэр!»
И верно, левый внешний двигатель начал сбоить. Я и сам видел это по приборам. Мотор больше не развивал требуемую мощность. Мой тяжело груженый «Ланкастер» начал быстро терять высоту.
Это было плохо. Если мы сейчас повернем назад, мне снова придется лететь завтра вечером. Может быть, погода испортится. Может быть, мне придется ждать отпуск еще четыре дня. Так может лучше постараться продержаться?
Скрив, мой штурман, привстал, упершись головой в потолок, и с тревогой следил за указателем скорости, стрелка которого быстро шла вниз.
Я спросил:
«И что нам делать, Скрив?»
«Вам решать, сэр».
«О'кей, Скрив. Тогда мы полетим дальше на малой высоте. Я попытаюсь набрать высоту перед заходом на бомбометание».
«Ланкастер» медленно выскользнул из общего строя и, как подраненная птица, пошел к земле. Со всех сторон ожили зенитки — в Мангейме, Франкфурте, Майнце. С того места, где я оказался, я мог прекрасно видеть, как наши парни прорываются сквозь огневую завесу. А вот по мне фрицы не стреляли. По мне не стреляли даже пулеметы. Может быть, они принимали меня за свой ночной истребитель. Высоко над собой я мог видеть «Ланкастер» в луче прожектора, его крылья ярко сверкали. Мне даже показалось, что я различаю отдельные самолеты в свете пожаров, бушевавших на улицах Штутгарта. Весь город был в огне.
Мимо меня просвистела огромная бомба, несущаяся вниз. Через несколько секунд внизу, на земле, куда она упала, появилась большая вспышка. Мой самолет вздрогнул и заплясал, как легкий листочек. Я помню, что в какой-то момент увидел в 200 ярдах перед собой серию зажигалок. Это действительно интересно, оказаться под бомбами, пилотируя тяжелый бомбардировщик.
Мы сбросили свой груз, и мой бедный «Ланкастер» буквально подпрыгнул, когда бомба вывалилась из его брюха. Я резко развернулся и спикировал к земле.
В эти напряженные моменты мы почти не разговаривали, однако, когда мы покинули район цели, парни на борту оттаяли.
«Завтра отпуск».
«Да, завтра смоемся».
«Я отправлюсь рыбачить».
«А я буду отсыпаться».
«Завтра отпуск».
Моя жена работала на военном заводе недалеко от Лондона тоже без отдыха, но теперь я смогу забрать ее домой. Мы сможем наконец подышать свежим и сладким воздухом Корнуолла.
Вскоре, благополучно уклонившись от ночных истребителей, мы оказались над английской землей. А через несколько минут я влетел в свою комнату и принялся торопливо срывать одежду, чтобы прыгнуть в постель. Когда я отключился, я думал об отпуске и плеске прибоя у скал Корнуолла.
На следующий день я поднялся поздно. В ушах все еще звенело, а глаза были красными и слезились, словно под веки набили песка. Мне очень хотелось поваляться подольше в теплой постели, которая была такой тихой и мирной. Я хотел подремать, побыть один. После года непрерывного участия в боях я слегка устал. Я подумал, что человеческая выносливость имеет свои пределы. Как бы вы ни издевались над собственным телом, оно не может больше, чем может.
Вошел адъютант эскадрильи Чарли.
«Что-нибудь важное?» — спросил я сонно.
«Новое назначение, сэр».
В его голосе звучало неподдельное сочувствие. Или он был хорошим актером.
«Новое — назначение?! Куда?!»
«В штаб 5-й группы».
Я что-то такое слышал перед тем, как отправиться в отпуск. Командир группы говорил, что я сделал вполне достаточно, и все-таки известие оказалось совершенно неожиданным и стало для меня ударом. Назначение в штаб! Вот еще не хватало.
Я нашарил телефон, стоящий рядом с кроватью, и позвонил в штаб группы. Чарльз присел на уголок кровати и стал следить, как Ниггер старательно жует один из моих шлепанцев, улегшись на коврике перед камином.
Коротко переговорив с начальником штаба, я выяснил, что все это правда. Мою эскадрилью должен принять Джон Сирби, а мне завтра после обеда надлежало прибыть в штаб. Причины объяснит командир авиагруппы. Судя по всему, он хотел, чтобы я помог написать наставление будущим пилотам бомбардировщиков.
«Написать книгу?»
Да я в жизни ничего подобного не делал. И времечко они выбрали самое подходящее. Как раз, когда началось настоящее бомбардировочное наступление.
В крайнем случае, я был согласен на пост командующего базой. Тогда мне хоть предстояло заниматься подготовкой операций. Но что самое скверное — накрылся мой отпуск.