Впередсмотрящий. Повесть о великом мечтателе: Жюль Верн
Шрифт:
Эдгар По был родоначальником детективной новеллы и вместе с тем создал фантастику, основанную на научном вымысле. Увлекаясь наукой и находя новые возможности ее применения, он впервые сумел заглянуть в неизведанные прежде сферы человеческих мыслей и чувств. Природа кажется Эдгару По столь же непостижимой и загадочной, как и душа человека. Его героев преследуют кошмарные видения, подстерегают необъяснимые тайны, но даже самые невероятные события он изображает с внешним правдоподобием, искусно мистифицируя читателей мнимонаучными описаниями.
Новизну и силу
«После чтения По, — заметили они в своем «Дневнике», — нам открылось нечто такое, что критики оставили без внимания. По — это новая литература, литература XX века, научное фантазирование, фабула, построенная, как А + В, литература болезненная и до предела логичная... Воображение, выверенное анализом... роман будущего, призванный больше описывать то, что происходит в мозгу человечества, чем то, что происходит в его сердце».
4*
51
Жюль Верн так далеко не заходил в своих выводах. Он примеривал противоречивое творчество По к собственным литературным исканиям. «Гениальный поэт человеческих странностей», как называл он американского романтика, по сути, далек от настоящей науки, пренебрегает законами физики и механики. Например, некий Ганс Пфааль достигает у него Луны на воздушном шаре, наполненном неизвестным газом в 37,4 раза меньше... плотности водорода!
Из заметок Жюля Верна об Эдгаре По:
«Пылкая фантазия увлекает его за пределы действительности... Он переходит все границы вероятия... Фантазия и только фантазия господствует у него надо всем...»
Нет, полагает Жюль Верн, это неправильный путь! Автор фантастических рассказов о науке не должен идти на поводу у воображения, не должен отрываться от реальной почвы...
Восхищаясь аналитическим умом По, он с наслаждением перечитывал детективные новеллы, а из фантастических отдавал предпочтение тем, в которых научная сторона замысла не приносится в жертву поэтическому произволу.
Коротенькую «Историю о воздушном шаре» — аэростат «Виктория», управляемый с помощью Архимедова винта, за 75 часов пересекает Атлантику — он признает образцом «реальной фантастики» и, конечно, не без тайного умысла тоже назовет «Викторией» усовершенствованный аэростат в своем первом романе.
Любопытная новелла «Три воскресенья на одной неделе» натолкнет его на блестящий сюжет «Вокруг света в восемьдесят дней». Суть замысла он записал при первом же чтении, еще не подозревая, какой находкой будет для него «географический казус», подмеченный Эдгаром По:
«Для трех человек на одной неделе может быть
52
три воскресных дня в том случае, если первый совершит кругосветное путешествие, выехав из Лондона (или из любого другого пункта) с запада на восток, второй — с востока на запад, а третий останется на месте. Встретившись снова, они с удивлением узнают, что для первого воскресенье было вчера,для второго — наступит завтра,а для третьего оно сегодня».
В повести «История Артура Гордона Пима» трагическое путешествие к Южному полюсу оставляет читателя в неведении о дальнейшей судьбе героев, столкнувшихся с необъяснимой тайной природы.
Жюль Верн задается вопросом:
«Рассказ о приключениях Пима прерван. Будет ли он когда-нибудь продолжен? Найдется ли такой смельчак, который рискнет вторгнуться в область неизвестного?»
Жюль Верн сам же и окажется этим смельчаком! Пройдет более тридцати лет, и он выпустит роман «Ледяной сфинкс», задуманный как продолжение «Истории Артура Гордона Пима». Ничего сверхъестественного, никакой мистики в новой версии не останется. Все «роковые тайны» получат правдоподобное объяснение...
Жюль Верн вырабатывал свой художественный метод в споре с гениальным предшественником. Итогом его длительных размышлений явилась большая статья о жизни и сочинениях Эдгара По, напечатанная в «Мюзэ де фамий». Он написал ее, обогащенный практическим опытом работы над «научным романом», в котором литература и наука соединились в одно целое.
К началу шестидесятых годов внутренне он был уже вполне подготовлен к открытию реалистической научной фантастики,к великому художественному открытию, обессмертившему его имя.
Он жил в предвкушении своего звездного часа.
53
Затянувшийся период исканий должен был завершиться «творческим взрывом» — щедрой отдачей нерастраченных сил, кристаллизацией небывалых возможностей.
— Во мне накопилось столько энергии, что я кажусь самому себе лейденской банкой, — сказал он шутя Феликсу Турнашону, новому своему приятелю, которого все парижане знали под именем «Надар».
Он-то и разрядил «лейденскую банку», побудив Жюля Верна написать роман о воздухоплавании. И не только подсказал тему, но и был консультантом.
Кто такой Надар? Издатель юмористических журналов, талантливый карикатурист, театральный художник, остроумный писатель, выпустивший несколько сборников фельетонов, очерков, афоризмов, блестящих эссе. В 1853 году он открыл первую в Париже художественную фотографию. В 1856 году осуществил первую в мире аэрофотосъемку, а затем увлекся воздухоплаванием. В 1859 году во время сражения с австрийцами при Сольферино производил с привязного аэростата разведку расположения войск противника. Когда в 1870 году Париж был обложен прусской армией, Надар поддерживал на воздушных шарах связь с осажденной столицей. Встретившись однажды с баллоном противника, он завязал с ним поединок в воздухе и сбил вражеский аэростат. Это был едва ли не первый в истории воздушный бой.