Вполголоса

Ладыженский Олег Семенович

БАЛЛАДА О КУЛАКЕ

Шел монах за подаяньем, Нес в руках горшок с геранью, В сумке сутру махаянью И на шее пять прыщей. Повстречался с пьяной дрянью, Тот облил монаха бранью, Отобрал горшок с геранью И оставил без вещей. И стоит монах весь драный И болят на сердце раны, И щемит от горя прана, И в желудке - ничего. И теперь в одежде рваной Не добраться до нирваны Из-за пьяного болвана, Хинаяна мать его! И монах решил покамест Обратиться к Бодхидхарме, Чтоб пожалиться пахану На злосчастную судьбу, И сказать, что если Дхарма Не спасет его от хама, То видал он эту карму В черном поясе в гробу! И сказал Дамо: – Монахи! Ни к чему нам охи-ахи, А нужны руками махи Тем, кто с ними не знаком. Пусть дрожат злодеи в страхе, Мажут сопли по рубахе, Кончат жизнь они на плахе Под буддистским кулаком! Патриархи в потных рясах - Хватит дрыхнуть на матрасах, Эй, бритоголовых массы, Все вставайте, от и до! Тот, чья морда станет красной, Станет красным не напрасно, Не от водки и от мяса, А от праведных трудов! Лупит палкой тощий старец, Восемь тигров, девять пьяниц, Эй, засранец-иностранец, Приезжай в наш монастырь! Выкинь свой дорожный ранец, Подключайся в общий танец, Треснись, варвар, лбом о сланец, Выйди в стойку и застынь! Коль монаху плохо спится, Бьет ладонью черепицу; Коль монах намерен спиться - Крошит гальку кулаком! А приспичит утопиться - Схватит боевую спицу, Ткнет во вражью ягодицу - И с хандрою незнаком! У кого духовный голод, Входит в образ богомола И дуэтом или соло Точит острые ножи, Кто душой и телом молод, Тот хватает серп и молот, Враг зарезан, враг расколот, Враг бежит, бежит, бежит! Шел монах за подаяньем, Нес в руках горшок с геранью, В сумке - палку с острой гранью, Цеп трехзвенный и клевец. Повстречался с пьяной дрянью, Ухватил за шею дланью, Оторвал башку баранью - Тут и сказочке конец!

БАЛЛАДА НОЧНОГО ВСАДНИКА

Изгибом клинка полыхая в ночи, Затравленный месяц кричит. Во тьме - ни звезды, и в домах - ни свечи, И в скважины вбиты ключи. В домах - ни свечи, и в душе - ни луча, И сердце забыло науку прощать, И врезана в руку ножом палача Браслетов последних печать. Забывшие меру добра или зла, Мы больше не пишем баллад. Покрыла и души, и мозг, и тела Костров отгоревших зола. В золе - ни угля, и в душе - ни луча, И сердце забыло науку прощать, И совесть шипит на углях, как моча, Струясь между крыльев плаща. Подставить скулу под удар сапогом, Прощать закадычных врагов. Смиренье, как море, в нем нет берегов - Мы вышли на берег другой. В душе - темнота, и в конце - темнота, И больше не надо прощать ни черта, И истина эта мудра и проста, Как вспышка ножа у хребта.

БАЛЛАДА ПРИЗРАКОВ

Я - призрак забытого замка. Хранитель закрытого зала. На мраморе плит, испещренном запекшейся кровью, Храню я остатки былого, Останки былого. Когда-то я пел в этом замке. И зал в изумлении замер. А там, у парадных ковровых - проклятых!
– покоев Стояла хозяйка, Стояло в глазах беспокойство. Я - призрак забытого замка. Но память мне не отказала. И дрожь Ваших губ, и дрожание шелка на пяльцах Врезались звенящей струною В подушечки пальцев. Вы помните, леди, хоть что-то? Задернута жизнь, словно штора. Я адом отвергнут, мне райские кущи не светят, Я - призрак, я - тень, Наважденье, За все я в ответе. В прошедшем не призраку рыться. Ваш муж - да, конечно, он рыцарь. Разрублены свечи, на плитах вино ли, роса ли… Над телом барона Убийцу казнили вассалы. Теперь с Вашим мужем мы - ровня. Встречаясь под этою кровлей, Былые враги, мы немало друг другу сказали, Но Вас, моя леди, Давно уже нет в этом зале. Мы - двое мужчин Вашей жизни. Мы были, а Вы еще живы. Мы только пред Вами когда-то склоняли колени, И в ночь нашей встречи Вас мучит бессонница, леди! Вокруг Вашей смятой постели Поют и сражаются тени, И струны звенят, и доспехи звенят под мечами… Пусть Бог Вас простит, Наша леди, А мы Вас прощаем.

ЧУЖАЯ ЛЕГЕНДА

…То не буря над равниной, То не ветер тучи гонит, Не гроза идет, стеная, Разрывая небо в клочья - То вошел в туман проклятый Тот, Кто с Молнией Танцует, Десять дней бродил в тумане, На одиннадцатый вышел. Ай, иное - обойди стороною!.. Что он видел в том тумане, Что он слышал в черно-сизом - Все осталось в сердцевине Мглы томительно-бесстрастной. Все осталось, где досталось, Память, мука и усталость, Да клинок остался в сердце, Меч в груди его остался. Ай, иное - мир плывет пеленою!.. Был тот меч не из последних, Жадно пил чужие жизни, С Тем, Кто с Молнией Танцует, Никогда не расставался. Не ломался меч заветный, Не засиживался в ножнах - В грудь хозяина вонзаясь, Пополам переломился. Полклинка засело в ране, В рукояти - половина. Ай, иное - смерть стоит стеною!.. Тот, Кто с Молнией Танцует - C кем он бился там, в тумане, Сам ли он с собой покончил Или чьей-то волей злою - Не узнать об этом людям, Ни к чему им это знанье. Только видел черный ворон, Как упал он на колени, На колени пал от боли, Закричал в пустое небо. Ай, иное - Я всему виною!.. Я стоял у колыбели, Где рождалася Зверь-Книга, Я, Взыскующий Ответа, Да Хозяин Волчьей Стаи, Да Бессмертный Предок Гневных, Да Пустой коварный демон По прозванью Дэмми-Онна; Вчетвером мы там стояли, Лишь вдвоем домой вернулись, За спиной своей оставив Нерушимую Зверь-Книгу. Ай, иное - создано не мною!.. День за днем летели годы, Поседели мои кудри, Ослабели мои руки, Подрастали мои внуки, Умирали мои братья, Одряхлело мое сердце; За спиной моей молчала Нерушимая Зверь-Книга. Недочитанная мною, Несожженная когда-то. Ай, иное - гром над всей страною!.. Ах, напрасно я вернулся, Зря вошел в туман проклятый, По краям белесо-сизый, Черно-сумрачный с изнанки. Не добрался я до Зверя, Не достал клинком до Книги, Не достал, не дотянулся, Сам себя сгубил впустую. Пополам мой меч разбился, О мое разбился сердце. Ай, иное - тело ледяное!.. …Нет, не шторм бушует в море, Пеня гребни волн могучих, Не обвал в горах грохочет, Не лавина с перевалов - То Хозяин Волчьей Стаи К умирающему другу Шел сквозь штормы и обвалы, Чтоб успеть за миг до смерти. Ай, иное - стань к спине спиною!.. Миг предсмертный не растянешь, Не растянешь, не раздвинешь - Много ль слов в него вместится, Много ль взглядов можно сделать? Слов они не говорили, Только раз переглянулись, Только раз сошлись их руки В каменном рукопожатье. Миг предсмертный - прах летучий, Много ль слов для братьев надо?.. Ай, иное - порванной струною!.. Взвыл Хозяин Волчьей Стаи - Дрогнула луна на небе, Звери спрятались в чащобы, Побледнел туман проклятый, За туманом черно-сизым Вой услышала Зверь-Книга. Оземь кулаком ударил - Затряслись седые горы. Зазвенел меча обломок, Скорбным стоном отозвался. Ай, иное - лезвие стальное!.. Тут Хозяин Волчьей Стаи Дело страшное задумал - Кожу снял с руки у друга, Ободрал меча обломком И кровоточащей кожей Обтянул по рукояти, Меч, сломавшийся в тумане, Меч, звенящий от бессилья. Приросла сырая кожа, Улыбнулся Волк-Хозяин, Мертвеца смежились веки. Ай, иное - прахом все земное!.. Как песок, засыплет время Все, что было, все, что будет, Кто-то эту песню сложит, Кто-то эту песню вспомнит. Где-то меж людьми гуляет Синего меча обломок С кожаною рукоятью. Где-то прячется Зверь-Книга В переплете из тумана. Где-то есть такие ноги, Что пройти туман сумеют, Где-то есть такие руки, Что поднять тот меч решатся, Как поднял его когда-то Тот, Кто с Молнией Танцует. Ай, иное - встань передо мною!..

ЗА КУЛИСАМИ

От пьесы огрызочка куцего Достаточно нам для печали, Когда убивают Меркуцио - То все еще только в начале. Неведомы замыслы гения, Ни взгляды, ни мысли, ни вкус его - Как долго еще до трагедии, Когда убивают Меркуцио. Нам много на головы свалится, Уйдем с потрясенными лицами… А первая смерть забывается И тихо стоит за кулисами. У черного входа на улице Судачат о жизни и бабах Убитый Тибальдом Меркуцио С убитым Ромео Тибальдом.

ПОСЛЕДНИЙ СПЕКТАКЛЬ

Посвящается В. Высоцкому - Гамлету

…Он умирал, безумец Девона. Наивный, гордый, слабый человек с насмешливыми строгими глазами - и шесть часов перебирал в горсти крупицы, крохи Времени, слова, стеклянные и хрупкие игрушки, боль, гнев и смех, и судороги в горле, всю ржавчину расколотого века, все перья из распоротой души, все тернии кровавого венка, и боль, и плач, и судороги в горле… Он умирал. Он уходил домой. И мешковина становилась небом, и бархатом - давно облезший плюш, и жизнью - смерть, и смертью - труп с косою, и факелы - багровостью заката; он умирал - и шелестящий снег, летящие бескрылые страницы с разрушенного ветхого балкона сугробами ложились на помост, заваливая ночь и человека, смывая имя, знаки и слова, пока не оставался человек - и больше ничего. Он умирал. И Истина молчала за спиною, и Дух, и Плоть, и судороги в горле…

…Он умирал, безумец Девона. Они стояли. И они смотрели. И час, и два, и пять, и шесть часов они стояли - и молчала площадь, дыша одним дыханьем, умирая единой смертью; с ним - наедине. Наедине с растерзанной судьбой, наедине с вопросом без ответа, наедине - убийцы, воры, шлюхи, солдаты, оружейники, ткачи, и пыль, и швы распоротого неба, и боль, и смех, и судороги в горле, и все, кто рядом… Долгих шесть часов никто не умер в дреме переулков, никто не выл от холода клинка, никто не зажимал ладонью раны, никто, никто,- он умирал один. И этот вопль вселенского исхода ложился на последние весы, и смерть, и смех, и судороги в горле…

…Он умирал, безумец Девона. Все было бы банальнее и проще, когда бы он мог дать себе расчет простым кинжалом… Только он - не мог. Помост, подмостки, лестница пророков, ведущая в глухие облака, дощатый щит, цедящий кровь по капле, цедящий жизнь, мгновения, слова - помост, подмостки, судороги в горле, последняя и страшная игра с безглазою судьбою в кошки-мышки, игра, исход… Нам, трепетным и бледным, когда б он мог (но смерть, свирепый сторож, хватает быстро), о, он рассказал бы, он рассказал… Но дальше - тишина.

РОМАНС

Я Вам не снился никогда. Зачем же лгать? Увы, я это знаю. И с пониманием внимаю Решенью Вашего суда. О чувство ложного стыда!
– Тебя я начал ненавидеть, Когда, боясь меня обидеть, Вы вместо «нет» шептали «да». Я Вам не снился никогда. Любовь? Я поднялся над нею. Я стал любви и Вас сильнее, Но в этом и моя беда. Рождая пламя изо льда, Я жег опоры сей юдоли, Вы были для меня звездою - Гори, сияй, моя звезда! Проходят дни, пройдут года, Я, может быть, Вас вспомню снова, Но пусть звучит последним словом: «Я Вам не снился никогда!»

x x x

Разбиты стекла в нашем витраже И не помогут жалобные речи. Пора учиться тверже быть и резче, Пора учиться говорить: – До встречи! И знать, что мы не встретимся уже.

x x x

Заплатили за любовь, за нелюбовь, за каждый выстрел. Отстрелялись - от мишеней лишь обрывки по углам. Это осень. Облетает наша память, наши мысли, наши смыслы, наши листья и другой ненужный хлам. В одну кучу все проблемы, все находки, все потери, чиркнуть спичкой, надышаться горьким дымом и уйти. Все, что было не по нам, не по душе и не по теме, не по росту, не по сердцу и совсем не по пути…