Враг моего мужа
Шрифт:
— Феликс? Что у тебя?
Феликс не тратит время на рассусоливания и сразу приступает к делу:
— Шеф, я тут кое-какие связи перетряс. Рыжая эта, Злата, у неё же нет никого. Родня вся на том свете.
— Ну? Это я и без тебя знаю. Есть что-то конкретное?
— Есть городишко, не очень далеко, пару часов езды. Там живёт одна баба. Если верить источнику на автостанции, рыжая в спортивном костюме там.
Да, мать его!
— Мне рвануть туда? — проявляет инициативу Феликс, но у меня вдруг перед глазами возникает картинка, как он трогает Злату своими ручищами
Ну уж нет, хрена с два.
— Скинь мне адрес и не рыпайся даже в том направлении. Понял?
— Вроде бы никогда идиотом не был.
— Вот и не тупи. И да пусть хранят тебя дорожные боги, — бросаю прежде, чем отключиться.
11 глава
Злата
Я сижу в беседке и пью терпкое домашнее вино из красивого хрустального бокала. Всего несколько глотков сделала, а тело словно бы на морских волнах качается. Приятный шум в голове, мерный и успокаивающий. Закрываю глаза и позволяю себе ни о чём не думать, ни о чём не беспокоиться. Просто отключить все мысли, желания, ощущения и освободиться от тяжести в груди — это ли не счастье?
Сумерки сгущаются — ещё немного и наступит вечер. Воздух напоён ароматами разнотравья, а где-то вдалеке жужжат пчёлы. Настоящий гул огромного роя, и он всё приближается и приближается. Хм, странно как-то.
Спустя несколько мгновений до меня доходит, что это вовсе не насекомые так агрессивно жужжат. Мотор. Я поднимаю голову, вглядываюсь в сереющий вид сквозь редкие штакетины низкого забора, и мимо проезжает молотоцикл. Блестящий, чёрный, массивный — точно такие же стояли у клуба Крымского, а после и на парковке странной базы. Не успеваю хорошенько рассмотреть “всадника”, а он уже скрывается за поворотом.
Внутри что-то ёкает, когда воспоминания о недавних событиях всплывают будто бы сами по себе. Ну да ладно, надеюсь, Крымский не грустит. Да и с чего бы? Я же избавила его от необходимости уходить первому, что-то мне объяснять. От неловкости его избавила, а то бы ещё мучился, пытаясь втолковать глупой бабе, что ночь действительно была единственная, а дальше каждый идёт своей дорогой.
Мы странно встретились и странно разойдёмся.
Древний мотив в голове на повторе, я встряхиваю волосами, которые пахнут цветочным шампунем и одним махом допиваю плещущееся на дне рубиновое вино. Оно обжигает язык и дарит бодрость, а ещё странный кураж.
— Давайте я вам помогу? — захожу в дом, споласкиваю бокал, а тётя Таня возится с пирогом и сдувает с лица тонкую прядь светлых волос.
— Нет, детка. Ты же помнишь моё правило? — улыбается широко и вытирает руки клетчатым полотенцем с крошечными уточками по краешкам.
— Гости не работают, — говорим хором, а я смеюсь.
— Но вы же знаете, что я так не могу? Мало того, что на голову вам свалилась, ещё и штаны просиживать… неудобно.
Тётя Таня отмахивается, фыркает и хмурит брови.
— Не говори глупостей. Ты вон, светишься вся. Отдохнёшь, наберёшься сил, а после уже вместе решим, что дальше будет.
Это её “вместе решим” даёт мне такой мощный заряд эндорфинов, что не сдерживаюсь
— И вообще, я очень зла на тебя. Где ты так долго была? Почему сразу ко мне не приехала?
— Так получилось. У меня было одно… важное дело. Мне нужно было время.
Я повожу плечами и прикусываю язык, чтобы не разболтать лишнего о Коле, Крымском и моей идее отомстить. Не нужно это никому, это только мои заботы.
— Ла-адно, — взмахивает пухлой рукой и осматривает меня с головы до ног. — Такая хорошенькая, как кукла. Очень на маму похожа, если бы не цвет волос. Кстати, я как чувствовала, когда так и не решилась твои старые платья выбросить. Так и знала, что они тебе ещё пригодятся. Интуиция!
Поднимает палец вверх, а я смотрю на свой наряд и улыбаюсь. В последний раз надевала его лет в шестнадцать, а, ты гляди, влезла и даже нигде по шву не трещит.
— Злата, если есть желание быть полезное, неугомонная, то сходи в магазин, пока не закрылся. Ты же помнишь, где он находится? Ну вот. Купи яиц и молока. Буду свой омлет фирменный на завтрак тебе делать, — смеётся и, порывшись в шкафчике, достаёт сотенную купюру и выталкивает из переполненной ароматами сдобы кухни.
У тёти Тани нет детей и ей отчаянно необходимо о ком-то заботиться, над кем-то хлопотать. Закусываю губу, зажмуриваюсь в слабой попытке отогнать навязчивые воспоминания. Я ведь так сильно хотела привезти к ней своего ребёнка и знала, какой счастливой это сделает единственного человека, ещё способного меня любить потому что я — это я, а не возможность увеличить капиталы или красивое приложение на статусной вечеринке.
Кусаю кулак до боли, и это отрезвляет настолько, что нахожу в себе силы выйти из дома и покинуть двор. Я сильная, у меня всё получится, нет того, с чем бы не смогла справиться.
Всё будет хорошо, обязательно будет.
Налево до поворота, следом вверх по узкому проспекту, направо к крошечному магазинчику, в котором тем не менее есть абсолютно всё, необходимое для жизни. Внутри, справа от входа, стоит круглый столик, в центре которого початая бутылка водки и три стаканчика в комплекте с нехитрой закуской. А вокруг прислонилось несколько мужчин средних лет. В простой одежде, с усталостью и следами хмельных возлияний на лице. Делаю глубокий вдох, расправляю юбку и прохожу к прилавку. В очереди пяток человек, и я смотрю строго впереди себя — на затылок невысокой старушки с сетчатой сумкой в морщинистых руках.
Люди делают покупки, я жду своей очереди, переминаюсь с ноги на ногу, и снова рёв мотора за спиной привлекает внимание. Но когда оглядываюсь, снова никого.
Пожимаю плечами, перебираю в памяти продукты, которые необходимо купить, тоскливо рассматриваю полные прилавки. Чего тут только нет, почти как в супермаркете: колбасы, сыры, домашнее сало, от одного взгляда на которое начинает активно выделяться слюна. Чуть левее горсти конфет, печенья, вафель. Всё такое красивое, аппетитное, и у меня вдруг урчит живот. Ужас какой-то. Да так сильно, что старушка встрепенувшись оборачивается в мою сторону.