Враг народа
Шрифт:
— Здравствуйте, Голин, здравствуйте, — он подал сержанту руку, и тот пожал ее со вниманием, за которым Федор, как прежде, угадал солдатское уважение.
— Вот обрадуются наши! — улыбаясь большим ртом, сказал Голин. — Давно вас не было видно, товарищ гвардии майор.
— Давно, Голин. Целую вечность, будто, не был.
— Разрешите, я провожу вас, товарищ гвардии майор?
— Куда же вы меня проводите? Надо ведь пропуск — я теперь чужой.
— Что вы, товарищ майор, какой вы чужой! О вас даже новенькие знают, —
— Этот, у вахты тоже знает, только обличи я вашего не знает. Потому не пропустил, — и снова заулыбался. Товарищ гвардии генерал-лейтенант обрадуется.
— Нет, Голин, вы к генералу не ведите меня, а вызовите-ка лучше мне подполковника Трухина.
Сержант с готовностью принялся звонить по полевому телефону, но Василия не было ни на квартире, ни в кабинете. Голин сердился на задержку и кричал телефонистке:
— Немедленно разыщите! Обязана знать, где находится начальник связи! — но телефонистка, видно, ответила такое, что ему пришлось сменить тон:
— Милушка, да его просит товарищ гвардии майор Панин… Ну да… он самый… — и от удовольствия даже подмигнул Федору.
— Теперь мигом найдет. Это наш старший сержант Лиза. Привет вам передает, товарищ гвардии майор.
В комнату вошел незнакомый Федору капитан. По красной повязке на рукаве — дежурный офицер. Покосившись на погоны Федора, капитан козырнул. Постное лицо его задержалось на улыбающемся Голине. Усмотрев нарушение дисциплины, он подчеркнуто официально спросил Федора:
— Вам что угодно, товарищ майор?
Федору стало неприятно, хотя понимал, что новый в дивизии офицер не обязан знать его.
— Мне нужен подполковник Трухин.
— Начсвязи на политзанятиях. Освободится через час.
Сержант посмотрел на Федора, словно просил извинить его за дежурного.
— Спасибо, товарищ капитан. Я подожду. — Федор сел на скамью.
Дежурный, довольный собою, деловито прошел к столу и, делая вид, что занят, принялся рассматривать какие-то списки. Голин наклонился над бумагами.
Резко зазвонил телефон. Капитан взял трубку.
Постное лицо его слушало, недоумевая.
— Хорошо, — и уже с любопытством поглядел на Федора:
— Телефонистка передает, что начсвязи сейчас будет.
Голин, стараясь скрыть злорадство, совсем уткнулся в бумаги.
Хлопнула входная дверь, в коридоре загрохотало, и в комнату медведем, в гимнастерке, ввалился Василий:
— Федя! Дружище!
Обнялись и принялись увесисто хлопать друг друга по плечам — нормальному человеку впору свалиться бы.
— Что ж ты, подлец, не предупредил?
— Хотел неожиданно нагрянуть.
— Юберрашунг! Вот здорово!
— А ты потолстел, Вася.
— А ты!
Голин что-то шептал дежурному на ухо.
— Что ж я, дурак, держу тебя! Пошли!
Федор вспомнил о Карле.
— Вася, а с машиной как?
— Поставим в авто-батальон.
— Но у меня
— Это хуже. На территорию городка ему нельзя. Придется в немецкий отель. Я сейчас позвоню коменданту. Не обращая внимания на дежурного, Василий пошел за барьер и стал набирать номер на городском аппарате.
— Говорит подполковник Трухин. Надо одного немца устроить в гостиницу. Что? Это шофер бывшего начальника инженерной службы, а теперь вашего брата-коменданта. Что? Федя, машину тоже с ним? — Федор кивнул. — Да, и машину. Что? С едой устроим. Что?… Запиши сержант, — «отель Бангоф». Спасибо, товарищ капитан.
— Порядок. Пошли, Федя.
Напомнить о пропуске дежурный не решился.
На улице, у автомобиля, разговаривая с Карлом, стоял солдат — Саша, посыльный Василия. Завидев выходящих офицеров, он бросился к крыльцу:
— Здравия желаю, товарищ майор!
— Здорово, Саша. Как жизнь молодая?
— Все в порядке, товарищ майор! Прикажете вещи с собой, или в машине…?
Василий его оборвал:
— Вещи мы сами возьмем, а ты смотайся с шофером и устрой его в гостиницу — дежурный команда-туры должен распорядиться.
— Пожалуйста, Саша. Карл парень хороший. Накорми и, вообще, возьми над ним шефство.
— Есть взять шефство!
Пошли по освещенной улице. Весть о приезде Федора каким-то образом обогнала его — встречные солдаты козыряли — «старики» громко приветствовали, новенькие с любопытством рассматривали. Знакомые офицеры здоровались. У Федора было ощущение, будто вернулся домой.
— Хорошо, Вася, в дивизии. А?
— Хорошо-то оно, хорошо, да не очень — теперь не война. Федя. Ну, да об этом потом.
Василий занимал две комнаты, обставленные случайной мебелью. На этажерке с книгами стояли фотографии, на некоторых Федор узнал себя, и это было приятно.
Василий вышел «распорядиться», как он сказал, а Федор по-домашнему развалился на диване, радуясь предстоящей встрече с фронтовыми товарищами.
Через час друзья сидели за столом, заставленным пищей и бутылками.
Василий всем сказал, что Федор устал и отдыхает.
Они уже начали вторую бутылку. Федор слушал, облокотясь на стол, говорил Василий:
— Вот такие-то дела, Федя. Съездил я, брат, в отпуск, а получился не отдых, а беда. Сам знаешь, на крыльях летел домой — шесть лет не видел! Со станции взял подводу и в деревню. Подъехал к дому, а оттуда Полкан — собака наша, кинулась с лаем, но тут же признала и давай визжать и прыгать, все в лицо лизнуть норовит! Наши-то из окна и увидели. Братишка с сестренкой кубарем с крыльца и на шею. Мать выбежала — Васенька, сыночек мой, а сама плачет, целует и плачет, вцепилась вся, от себя не отпускает, — голос Василия дрогнул от воспоминания, он глотнул слюну. — Постарела, маленькая стала. Соседи сбегаться стали. Потом и отец с поля прибежал. Тоже постарел здорово.