Враги поневоле

Чернованова Валерия Михайловна

Пролистав книгу до конца, укрепилась во мнении, что описанные в ней ритуалы и заклинания взяты из черной магии. Слишком уж эти заклятия отличались от тех, что мы проходили в школе.

— Если после всего, что уже перечислила, я не приду в себя, влей мне в рот вот этот пузырек и жди.

— Чего ждать? — не на шутку испугался д'Оран. Я попросила его не паниковать и заверила, что никакого риска тут нет. Уже ступая в центр рисунка, пожалела о задуманном. Видно до сих пор инстинкт самосохранения беспечно спал и только теперь соизволил проснуться, стращая и без того перепуганную хозяйку и заставляя представлять в уме самое худшее. В голову лезли мысли, вроде: зачем я рискую и ради кого? Ради людей, которые мало того, что не благоволят ко мне, так даже не пытаются это скрыть. Но отступать было поздно. Если выйду из октограммы, навсегда останусь в глазах Алессандра трусливой девчонкой.

Мне очень хотелось доказать Моркесу, да и всем

остальным, что я не пустышка и на что-то способна. Д'Ораны больше никогда не посмеют упрекнуть меня в бездействии. Я — высшая и смогу провести этот ритуал. Я справлюсь! Опустившись на колени, в последний раз взглянула на Алессандра, ища в его глазах поддержку. Молодой человек был напряжен и внимательно следил за каждым моим движением. Все, пора! Я поставила на пол глиняный сосуд, занесла руку и уколола палец. Капли крови упали на белый воск. Прикрыв глаза, сосредоточилась на своих ощущениях. Постепенно от пламени восьми свечей начал струиться густой дым. Серые нити поднимались вверх, соединялись в центре октограммы, образуя вокруг меня дымовую завесу. Я начала медленно, нараспев произносить слова заклинания, чувствуя, как сила покидает мое тело, превращаясь в некую субстанцию, которая должна была настигнуть незнакомку и поразить ее, вызвав недомогание. Но только для той, что творила злодеяния, это должно было произойти в скором будущем, для меня же произошло уже сейчас: навалилась непреодолимая слабость, мысли в голове путались. Безумно захотелось спать. Спрятаться ото всех в объятиях безмятежного сна, исчезнуть из этого мира. Впервые за многие дни я ощутила себя свободной. Никто не мог повелевать мной, говорить, что я должна делать, а чего не должна. Я была вольной птицей, воспарившей к небесам. Туда, где не было страха, не было боли…

— Ноэминь!..

Это было последнее, что услышала. Мгновение, и меня унесло вихрем кошмаров…

…Крики, подземелье, кровь на моих ладонях, дикая боль, сжимающая сердце. Неведомая сила тянула меня к жертвеннику, где лежал обагренный кинжал. Повсюду горели огни, алтарь окутывали клубы дыма. Рука помимо воли потянулась к оружию. Пыталась сопротивляться, но сила, что привела меня сюда, сковала тело железными путами. Сотрясаясь в отчаянных рыданиях, я занесла над собой кинжал, лезвие нацелилось в грудь, туда, где все еще билось мое сердце… Внезапно браслет на запястье накалился, обжигая кожу. Я закричала от нестерпимой боли, кинжал выпал из руки, глухо ударившись о камень…

— Ноэминь! Я распахнула глаза и судорожно вцепилась в сорочку Алессандра.

«Все позади, все позади», — словно заклинание повторяла про себя, постепенно возвращаясь к жизни. Алесс прижимал меня к себе, что-то успокаивающе шептал, но я не могла разобрать его слов, не видела ничего, кроме кинжала, которым собиралась пронзить себя, в ушах все еще звенело от душераздирающих криков. Внезапно на меня нахлынула волна отчаяния. Я вновь стала маленькой девочкой, не способной защитить себя. Что-то похожее испытывала в детстве, когда, поссорившись с Эмином, ждала от него расплаты. Что-то похожее, только умноженное во стократ, я чувствовала сейчас.

— Не плачь, — произнес Алесс, осторожно касаясь моих волос. — Все будет хорошо. Я прижалась к его груди и закрыла глаза. Алессандр тихонько утешал меня, баюкая, словно маленького ребенка. В тот момент ничто не имело значения — ни холод камней, ни то, что я лежу в центре октограммы, заливаясь горькими слезами, ни боль, никак не желающая отступать. Только его нежный шепот, его ласковые прикосновения имели смысл. Смысл, в обретении которого я сейчас так нуждалась…

Глава пятая БАЛ

«Мой дорогой Мэрдок, Это последнее письмо, которое я решилась тебе написать. Мне больше не с кем поделиться, рассказать о том кошмаре, что творится в Горнвилле. Этот замок перестал быть моим домом, хотя, наверное, он никогда им и не был. После смерти Лараны мой муж превратился в настоящее чудовище. Слуги ненавидят его, он жестоко наказывает за любую провинность. Я опасаюсь, что однажды Гортейн осмелится поднять руку и на меня. До сих пор содрогаюсь, вспоминая перекошенное ненавистью лицо мужа, когда по его приказу истязали Ларану. Чтобы она ни натворила, девушка не заслужила таких мучений. Да, я впервые пожалела ее в тот роковой вечер. Гортейн заставил меня быть свидетельницей казни. Поверь, ничего ужаснее я не видела и, надеюсь, больше никогда не увижу. С тех пор граф одержим идеей вернуть браслет, который Ларана у него украла. Говорит, во снах она является ему и сводит с ума. Что ж, Гортейн это заслужил. Знаешь, иногда мне хочется, чтобы граф оставил этот мир. Его здоровье заметно пошатнулось. Сердце слабеет и, как бы это ужасно ни звучало, я надеюсь, что в скором времени он нас покинет. Навсегда. Те дни, когда граф уезжает из замка, становятся для меня самыми счастливыми.

Я боюсь его, боюсь так, как никогда в жизни! Вчера Гортейн обвинил меня в том, что это я разрушила его счастье, когда согласилась стать его женой. Если бы не наш брак, он бы не стоял сейчас на руинах своей жизни. Гортейн прав, наш союз был фатальной ошибкой. Не только его, но и моя жизнь в руинах. Ты не ответил ни на одно из моих писем. Мне кажется, что и это оставит тебя равнодушным. Тогда верни мне их или сожги. Значит, так должно было случиться и нам не суждено быть вместе. Знай, я всегда помню о тебе и по-прежнему люблю. Прощай. Айрис»

Я отложила последнее письмо и задумчиво посмотрела на десять листков, исписанных аккуратным убористым почерком. Десять посланий, так и не нашедших своего адресата. Или же, как писала графиня, барон Галахард не захотел отвечать любимой. Этого я уже никогда не узнаю.

Почти в каждом письме к барону Айрис описывала казнь служанки, той, о которой шепчутся слуги. Каким же жестоким нужно быть, чтобы запороть до смерти бедную женщину! Из-за чего? Из-за того, что она украла украшение? Кьяра оказалась права, лорд Гортейн наказан по заслугам. Он мучается на земле, мечтая поскорее уйти из этого мира. Но думаю, в том, другом мире, он не обретет долгожданный покой. Душа графа отправится в ад расплачиваться за грехи. Не знаю, удастся ли мне после всего, что узнала, скрыть неприязнь к старику. Ночью я не сомкнула глаз, хоть и была обессилена проведенным ритуалом. Алессандр побоялся оставлять меня одну, понимая, как мне сейчас необходима дружеская поддержка. Лишь под утро забылась коротким сном. А когда проснулась, Алесс все еще был рядом, дремал в кресле. Я заверила его, что чувствую себя намного лучше и смогу о себе позаботиться. Мне хотелось побыть одной, да и Алесс нуждался в отдыхе. Вечером нам предстояло отправиться на бал. Д'Оран ушел, а я еще какое-то время повалялась в кровати, размышляя над событиями прошедших недель. Столько всего случилось: смерть мамы, побег из родного дома, приезд в Олшир, знакомство с Алессандром. Наверное, встреча с ним была единственным отрадным моментом за последнее время. Вспомнив о письмах, спрятанных в сундуке, долго металась в раздумьях, не зная, что с ними делать — прочесть или вернуть туда, где они лежали все эти годы. В итоге любопытство одержало верх, и я раскрыла первое письмо. Увлеклась чтением и не заметила, как прочла все. Теперь я знала историю графа Гортейна. И от этого на сердце было тяжело.

Ближе к полудню ко мне заглянул Моркес. Алесс рассказал ему о том, как я чуть не умерла. Граф выглядел встревоженным и настоял, чтобы этот день я провела в постели, набиралась сил перед грядущим праздником. Забота Моркеса очень тронула. Значит, у меня еще был шанс заслужить благосклонность д'Орана. Также граф сообщил, что с утра навестил слуг, хотел узнать, не заболел ли кто. Однако все, кроме кухарки, были полны сил и готовности служить своему лорду. Зельма же несколько дней мучилась простудой, поэтому с нее можно было смело снять все подозрения. Да и глупо подозревать пожилую женщину в проведение колдовских ритуалов. Уходя, Моркес заявил, что ближе к вечеру соберет слуг на очередной «осмотр». Графу не терпелось выяснить, кто же так изощренно издевается над его семьей.

Радостное возбуждение, с которым все это произносилось, вызвало у меня невольную улыбку. Ну прямо как ребенок, предвкушающий веселую потеху! Интересно, как слуги отреагировали на странное поведение графа: внезапное проявление заботы об их здоровье, столь не свойственное д'Орану? Хотя они давно привыкли к частым переменам в настроении хозяина и, наверное, уже ничему не удивлялись. Как только Моркес ушел, в комнату явился новый посетитель. Стрельнув в меня обиженным взглядом, Велес укоризненно покачал головой и заявил, что я не имела права подвергать себя такому риску. Откуда он-то узнал? Неужели Алессандр проболтался?! Тоже мне хранитель страшных тайн. Пришлось поклясться, что этого больше не повторится. Кажется, такой ответ удовлетворил друга. Поболтав ни о чем минут десять, Велес поспешил проститься, в его сегодняшние обязанности входило подготовить карету графа к поездке. Следом за другом прибежала Хейли и с гордостью продемонстрировала бальный наряд. Девушка две ночи не спала ради того, чтобы сегодня я могла блистать на празднике. Было видно, что она устала и нуждается в отдыхе. Служанка бережно положила платье на кровать, словно это была хрупкая драгоценность, и расправила складки.

— Можно примерить? — Я с жадным интересом покосилась на наряд лазурного цвета.

— Конечно! Я для этого и пришла, — с улыбкой ответила портниха. Хейли помогла зашнуровать корсет и отошла на несколько шагов, чтобы полюбоваться результатом своих стараний.

— Оно прекрасно! — восторженно выдохнула я и покружилась перед зеркалом. Стоило сделать несколько резких движений, как перед глазами заплясали разноцветные круги. Присев на кровать, поблагодарила портниху: — Спасибо тебе! Не знаю, что бы я без тебя делала! Девушка смущенно улыбнулась.