Враги
Шрифт:
На заднем сидении нахально развалилось двое мужчин, огромных амбала, так что я едва вписывалась туда третей. Как какую бездушную вещь, они растянула меня во весь рост, нагло уложив себе на колени.
– ОТПУСТИТЕ, СУКИ!
– Цыц, малявка, иначе быстро заткну.
– ОТПУСТИТЕ!!! – попытка драться, кусаться – отшвырнул тот инстинктивно от себя. Свалилась я в ноги им, болезненно хрястнувшись об пол и жесткую, твердую обувь.
– Да что вы там творите???
(раздался нервный
– Сука, еще раз укусишь меня – увалю. Не посмотрю, что женщина.
(взволновано запричитал «амбал» и тут же принялся меня поднимать с пола)
(авто, авто уже мчало куда-то… увозя меня в неизвестном направлении)
– ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА!
(и снова попытка воззвать не так к совести, как к страху, что кто-то там, за пределами, на улице услышит)
– ОТПУСТИТЕ!
– ДА ЗАТКНИ ЕЕ!
(нервно снова вскрикнул пассажир «спереди» и тут же обернулся к нам)
Узнала. Узнала…. Это был тот самый, который «обещал» мне скоропостижную кончину…
Резкий удар в лицо, заставил меня тут же согнуться вдвое, жадно обхватив лицо руками – юшка, кровяная юшка тут же потекла из моего носа.
… заныла, испуганно, тихо заныла, боясь даже коротким (непроизвольно громким) звуком вызвать повторную попытку «убеждения».
(Барби доселе (да, да, и даже Барби-наркоманку) еще никто не бил, а тут – такое…)
– ТЫ ЧЕ ТВОРИШЬ??? – вдруг неистово завопил «босс», казалось бы, едва не поперхнувшись своей слюною.
– Заткнул.
– ДЕБИЛ! ДА НЕ ТАК ЖЕ!!!
– А как??
– Я тебе, сука, по приезду покажу КАК. Ой, как покажу.
***
Тишина. Тишина установилась в салоне... отчего время этой поездки казалось нееевероятно долгим и резиновым. Я испуганно сжималась в калачик, сидя у их ног (на полу) и покорно молчала. Прикусить гордость, дерзость – и ждать. Настанет миг (безусловно, а как же иначе?), когда мы останемся наедине с этим уродом, с тем, что всю эту кашу заварил – и уж тут-то я ему устрою пекло.
Бог мой, только теперь понимаю, насколько я была глупа и недалека. Насколько это были мысли дурны и безрассудны.
По приезду, все так же обращаясь со мной, как с отбросами, за шкирку потащили, потарабанили из подвальных помещений куда-то наверх, и там закрыли в комнате. Нет, это не была ни камера пыток, ни даже место содержания «пленных». Самая обычная (кхм, убранная со вкусом, и не из дешевых вариантов) спаленка, именно она оказалась мне темницей.
Моя фантазия, как и ваша, наверняка, в этот миг, … ой как бурно разгулялась. Причем дрейфила как от ужасных мыслей об грядущем групповом изнасиловании - к интимному сражению лишь нас двоих, этого красавчика (эээ, «уродца») и меня, несчастной…
Черт, отчего-то я несомненно считала, что расплата за мою дерзость будет носить «сексуальный» характер. Для меня это было – самое страшное, а потому… ничего хуже с этой обстановкой (спальней и мной, пленницей), больше не вязалось.
Но время тикало, и если бы не предательские спазмы желудка в позывах голода (которые явно приходят не позже суток), то точно бы поклялась, что прошла целая вечность.
…
Больше терпеть не было сил: я хотела и по естественным нуждам человека (попросту говоря, в туалет), так и по такой примитивной «причине» - как кушать.
В общем, что было духу – затарабанила, забарабанила руками в дверь, требуя внимания.
Вы полагаете, что я поступила как самая последняя дура? Самая недалекоглядная глупая, самоуверенная малолетка?
Так и есть. Отчего-то я всё больше и больше входила в (казалось бы, давно забытую) роль Барби
(при этом окончательно забыв желание убиться травкой и отрешиться от этого чертового мира)
… и требовала внимания, уважения и заботы.
Сейчас перебираю воспоминания, и,… стыдно, конечно, признаваться, но врать не буду. Что есть, то есть…
Запал, запал мне в душу этот «уродец»,
и виделся тогда мне эдаким, дерзким, с бандитскими замашками, «Принцем», на черном джипе, который влюбился в меня с первого взгляда (то есть это уже произошло), и теперь, как только мы останемся наедине, все мои… льдины треснут и начнется… весна.
И мало того, именно этот человек затем разберется со всем окружающим меня миром, со всеми моими обидчиками… - и я наконец-то обрету… заслуженное счастье.
Но принц не спешил ни за весной, ни за обыденной трапезой обычного, самого приземленного, насильника.
Сколько бы я не кричала, не билась головой, руками, ногами, попой об дверь – меня никто не слышал.
С каждым таким тщетным моим позывом… образ «Принца»… неустанно таял.
… И вот. Наконец-то. Замок щелкнул. Дверь дрогнула – и я застыла в шоке. Мужчина, лет так под шестьдесят, усталым взглядом окинул меня и вполне равнодушно спросил:
– Чего кричим?
– Я в туалет хочу. И кушать!
(обижено надула губы, будто передо мной застыл мой «Принц», черт его уже дери!)
– В туалет – свожу. А кушать – не обещаю. Только не шуми. У Господина прием, и он ненавидит, если кто-то нарушает четко спланированную, сотворенную им идиллию.
Глава Пятая
«У Господина прием, и он ненавидит, если кто-то нарушает четко спланированную, сотворенную им идиллию».
Эти слова назойливым эхом стояли, вторились в моей голове, когда я неспешно продвигалась за дворецким (так я определила роль незнакомого, флегматичного мужчины во всем этом цирке).