Врата бога. Ашшур в гневе. Часть 2
Шрифт:
Cтража приветствовала визиря поднятыми копьями.
Набу-ката-цабат соскочил на землю и прошёл прямиком в покои Шамаш-шум-укина.
***
Вавилонский царь стоял у края террасы и о чём-то задумался. Визирь деликатно закашлялся и Шамаш оторвался от размышлений и обернулся.
– А-а-а, это ты! – произнёс Шамаш.– Что нового?
– Генерал Набунацир послезавтра будет в Вавилоне, – ответил зятю визирь.
– У нас всё готово к выступлению?
– Почти…
– Нам медлить нельзя!
– Я это понимаю.
– Хорошо, что ты это понимаешь. А что всё-таки не готово? Поясни…
– Кони не все подготовлены. И не все колесницы приведены
– А сколько готовых колесниц?
– Триста восемьдесят пять.
– Из-за сорока задерживаться не будем.
Визирь не стал это решение оспаривать.
***
После того, как Набу-ката-цабат переговорил с царём, он прошёл на женскую половину Летнего дворца, чтобы попроведывать в очередной раз беременную дочь и её детей. Поиграв с младшими внуками и пообщавшись со старшими, он остался с Эушмиш наедине, и она вновь осыпала отца упрёками и сомнениями.
– Отец, – обратилась Эушмиш к Набу-ката-цабату, – зачем ты втянул Шамаша в эти игры? Неужели ты не понимаешь, чем закончится ваш мятеж?
Визиря упрёки Эушмиш раздражали:
– Ты- женщина! И ты многого не можешь понять! – безапелляционно заявил он дочери.
– Тщеславие и тебя, и Шамаша погубит! Вы всех нас сгубите, отец!
– Молчи, дочь! – совсем уж впал в раздражение визирь. Подспудно Набу-ката-цабат понимал, что дочь в чём-то и права, но как ей объяснить, что если ни к чему не стремиться, то можно потерять и то, что имеешь уже. Нельзя было бесконечно уповать на милость Ашшурбанапала, в конце концов тот мог сместить Шамаша и оставить его ни с чем, как бы он не старался угодить Великому царю. Тем более Ашшурбанапалу постоянно наговаривали на брата, что он что-то замышляет. Не-ет, выхода не было иного! Только следовало стать совершенно независимым от Ниневии, и только тогда можно будет смотреть с уверенностью в будущее и строить хоть какие-то планы.
***
Шамаш ясно осознавал, что для него сейчас ничего важнее не могло быть чем его армия, и поэтому уделял ей первостепенное внимание. Многие оружейные мастерские в Вавилоне и в других городах работали от зари и до позднего вечера без выходных, и всё равно оружия не хватало и его приходилось закупать на стороне. Его привозили из Элама и Мидии, и даже из отдалённого Египта. Сформировано было шесть корпусов, но только два из них были экипированы и обучены так, как и следует, а остальные ещё необходимо было подтянуть до приемлемого уровня. А всего у Шамаша было теперь до девяноста пяти тысяч своих воинов и двадцать пять тысяч выставили союзники.
***
Двадцать пять тысяч воинов вавилонскому царю пришлось оставить для осады Ура и Урука, ещё столько же необходимо было выделить для удержания важнейших городских центров, таких как Ниппур, Сиппар, Борсиппа, Кута и других, и только семьдесят тысяч он смог предоставить Набунациру, что бы тот с ними выступил навстречу карлику и его стотысячной армии. При этом Шамаш потребовал от Набунацира, что бы его генерал дал бой ассирийцам на северной границе Вавилонии и не позволил бы армии карлика продвинуться в глубь вавилонской территории. Шамаш надеялся, как можно большую часть Вавилонии удержать в своих руках.
Однако у Набунацира было меньше воинов, чем у карлика, и воины у него были менее подготовлены, чем ассирийцы. Так что в такой не очень выгодной для вавилонян ситуации у них был только один шанс рассчитывать на успех, это дать бой, заняв более выгодную исходную позицию. И такой позицией могли стать холмы к северу от Куты, но предвидя это карлик подошёл к ним первым.
***
Вавилония имела многотысячелетнюю историю, намного более древнюю, чем история соседней Ассирии, и это сказывалось на самосознании вавилонян. Нынешние жители Вавилонии себя считали отчасти шумерами (на самом деле они являлись потомками как шумеров, так и в последующем смешавшихся с ними нескольких волн семитских переселенцев, таких как аккадцев, амореев и арамеев, и позже всех пришедших в эту страну касситов), и поэтому после объявления себя независимым правителем Шамаш-шум-укин первым же своим указом объявил шумерский язык государственным, на котором отныне будут издаваться все правительственные постановления.
Аккадский язык, на котором в то время говорили в Вавилонии, был очень близок ассирийскому (ассирийский считался северным диалектом аккадского), и поэтому вавилонские патриоты в пику ассирийцам старались изучать древний язык их страны, давно уже вышедший из употребления и на котором проводились только религиозные обряды в храмах, да ещё показывая свою эрудицию говорили и писали на нём отдельные учёные и интеллектуалы (ну а их тогда даже в Вавилонии можно было пересчитать по пальцам).
Впрочем, возрождение одного древнего языка и придания ему популярности было явно недостаточно, чтобы разорвать отношения между Вавилонией и империей. Уже много десятилетий Вавилония входила на правах автономной области в состав Ассирийского государства, и теперь, когда Шамаш-шум-укин объявил себя независимым правителем, необходимо было обосновать этот шаг ещё чем-то. И тогда стали вспоминать всё то, что разделяло, а не объединяло два близкородственных народа.
Конечно же заговорили о разрушителе столицы Мира неистовом Великом царе Синаххерибе, и о всяческих притеснениях вавилонян со стороны ассирийцев, и о том, что в Ниневию уходила не малая толика их богатства в виде пошлин и налогов. Шамашу и его людям необходимо было как можно сильнее настроить соотечественников против центральных властей и это им вполне удалось сделать за сравнительно короткий промежуток времени.
Вавилоняне уже вскоре всецело поддержали разрыв с Ассирией и готовы были с оружием в руках защищать провозглашённую ими независимость.
***
Ассирийская армия растянулась на несколько фарсахов и с птичьего полёта представлялась гигантским удавом, ощетинившимся копьями. Казалось нет такой силы в мире, которая могла бы противостоять этой армии. Впереди её двигались несколько полков скифских и киммерийских наёмников, разведывавших дорогу, за ними тремя колонами шли полки тяжёлой пехоты, потом отряды лучников и пельтастов, сапёры, а далее двигался обоз. И замыкали этот гигантский живой организм ещё полки тяжёлой пехоты, колесницы и основная часть конницы. За один дневной переход армия преодолевала фарсах, но карлик её торопил. На очередном привале в шатёр командующего вошёл начальник разведки, ассирийский сотник Тиглат-ариб.
– Что случилось? – спросил его Мардук-апла-иддин.
– Мы подходим к Дияле. За ней, на её левом берегу, находится Шаппазу… Это уже вавилонский город.
Карлика эта новость обрадовала.
***
Мардук-апла-иддина жизнь научила никогда не поддаваться эмоциям и не случайно он волевым решением отстранил от командования нескольких ассирийских генералов. Ему ни в коем случае нельзя было допускать в своём окружении явной или скрытой оппозиции. Перед началом военных действий следовало сплотить вокруг себя армию и что бы все её подразделения чётко и беспрекословно выполняли его приказы.