Врата смерти. Том 1
Шрифт:
Ко времени брачной ночи даже Дарндран будет хорош!
(Я совсем не уверена в том, что продержусь так долго. Я не думаю, что ты это замечал, но один из наших рабов – весьма примечательный образчик. С ним интересно поговорить, и он немного учил меня этому своему звериному языку. Кстати, о зверях. Как ты думаешь, правда ли то, что говорят о людских мужчинах?) Извини, что последние строки смазались. В мою комнату вошла Калли, и мне пришлось спрятать письмо под одеждой прежде, чем высохли чернила. Можешь представить себе, что бы она сделала, если бы прочитала эти последние строки?
По счастью, у нее нет повода для беспокойства. Мне не верится, что я могу завести любовную связь с человеком. Только не обижайся, Пайтан, но как ты можешь прикасаться к ним? Я полагаю, что у мужчин с этим все иначе.
Ты удивляешься, что Калли здесь делала в ветровремя? Ей не давали заснуть ракеты.
Кстати, о ракетах. Жизнь в доме стала куда хуже с тех пор, как ты уехал. Папа вместе с этим чокнутым волшебником проводят все трудовремя в подвале, готовя ракеты, и все темновремя во дворе, запуская их. Я уверена, что мы поставили рекорд по количеству сбежавших от нас слуг. Калли была вынуждена заплатить изрядные суммы нескольким семьям, живущим ниже, их дома были подожжены. Папа с волшебником запускают ракеты вверх, видишь ли, чтобы этот «человек с, забинтованными руками» увидел их и понял, куда садиться.
Ох, Пайтан, я уверена, что ты смеешься, а это очень серьезно. Бедная Калли чуть ли не рвет на себе волосы от отчаяния, и, боюсь, мне не намного легче. Конечно, она беспокоится о деньгах и бизнесе, а тут мэр еще пришел с петицией, требует избавиться от дракона…
Я сильно боюсь за папу. Хитрый старикашка совершенно заморочил ему голову и убедил в этой ерунде насчет корабля и встречи с мамой среди звезд. Папа только об этом и толкует. Он так возбужден, что не желает есть и день ото дня худеет. Мы с Калли знаем, что старый волшебник преследует свои цели – может, хочет сбежать с папиными деньгами. Но если это так, он ничем не выдал пока что своих намерений.
Калли дважды пыталась откупиться от Зифнеба – или как он там себя называет, предлагая ему больше денег, чем большинство людей видело за всю жизнь, чтобы он ушел и оставил нас в покое. Старик взял ее за руку и с печальной миной сказал ей: «Но, моя дорогая, скоро настанет день, когда деньги не будут иметь значения».
Не будут иметь значения! Деньги не будут иметь значения! Калли и до этого думала, что он сумасшедший, а теперь она уверена, что он опасный маньяк и его нужно где-нибудь запереть. Я думаю, она бы так и сделала, но боится того, как это повлияет на папу. К тому же дракон совершенно распустился и обнаглел.
Помнишь, как старик околдовал эту тварь? (Орн знает как и зачем). Мы сидели за завтраком, когда снаружи вдруг поднялась суматоха, дом затрясся, как будто готов был развалиться на части, ветви деревьев затрещали, мох просел и в окно столовой заглянул горящий красный глаз.
– Еще один оладушек, старик! – раздался страшный шипящий голос. – С медом.
Тебе нужно потолстеть, дурачина. Как всей это пышненькой, сочной пище рядом с тобой!
Дракон щелкнул зубами, с его раздвоенного языка текла слюна. Старик побледнел, как привидение. Немногие еще остававшиеся у нас слуги с визгом бросились в двери.
– Ага! – закричал дракон. – Закуска на скорую ногу!
Глаз исчез. Мы побежали к парадной двери и увидели, что дракон готовится проглотить повариху!
– Нет, только не ее! – заорал старик. – Она творит чудеса с цыплятами! Лучше попробуй дворецкого! Всегда его не любил, – сказал он, обернувшись к отцу. – Самодовольный парень.
– Но, – подал голос бедный папа, – вы не можете позволить ему съесть наших слуг!
– А почему бы нет? – взвизгнула Калли. – Пусть съест нас всех! Тебе-то какое дело?
Видел бы ты ее в тот момент, братец. Это было устрашающее зрелище. Она вся напряглась и застыла, руки сложила на груди, лицо как из камня высечено. Дракон, казалось, играл со своими жертвами, гоняя их как овец, смотрел, как они ныряют за деревья, и нападал, когда они выбегали на открытое место.
– Что, если мы позволим ему съесть дворецкого, – нервно сказал старик, – и, может, еще пару лакеев? Уступим, так сказать?
– Боюсь, н-не выйдет, – ответил бедный папа, трясясь как лист.
– Старик вздохнул.
– Полагаю, вы правы. Нельзя злоупотреблять гостеприимством. Какая жалость. Эльфов так легко переваривать. Ну ладно. Хотя он всегда голоден. – И старик начал засучивать рукава – А вот гномы… Я никогда не позволял ему есть гномов после того раза. Мучился с ним всю ночь. Посмотрим. Как же там начинается это заклинание? Посмотрим. Так, мне нужен шарик из помета летучей мыши и щепотка серы. Нет, постойте. Я спутал заклинания.
Старик прогуливался по лужайке, совершенно спокойный среди всего этого хаоса, и бормотал себе под нос насчет мышиного помета! Но тут набежали горожане с оружием.
Дракон обрадовался, увидев их, и заорал что-то вроде: «Закусь на любой вкус». Калли так и стояла на пороге, пронзительно выкрикивая: «Ну ешь нас всех!» Папа ломал руки, пока не рухнул в шезлонг.
Мне стыдно признаться, Пайт, но я начала смеяться. С чего бы это? Должно быть, это какой-то ужасный недостаток, который заставляет меня хихикать в самый неподходящий момент, среди всеобщего несчастья. Всем сердцем я желала, чтобы ты был там и помог, но тебя не было. От папы толку не было, да и от Калли тоже. Отчаявшись, я выбежала на лужайку и ухватила старика за руку, когда он как раз воздел ее к небу.
– Вы что, не собираетесь петь? – спросила я. – Ну, знаете, что-то про Бонни Эрла, «трам-тарирам, Бонни Эрл»!
Это было все, что я запомнила из той проклятой песенки. Старик заморгал, лицо его просветлело. Потом он повернулся кругом и уставился на меня, выпятив бороду. Дракон тем временем гонял горожан по лужайке.
– Что ты пытаешься сделать? – гневно спросил он. – Хлеб у меня отбиваешь?
– Нет, я…
– «Не лезь в дела волшебников, – процитировал он, – они капризны и на гнев скоры».