Врата ведьмы

Клеменс Джеймс

Мерик отошел к Нилан.

— Если она не может, мы сами должны.

Нилан кивнула.

Мерик оглядел зал, набитый дварфами. В тени уродливых Врат Плотины находился Крал, закованный в железные кандалы. Разве осталась надежда?

Нилан тронула Мерика за руку.

— Дай мне лютню.

Инструмент все еще висел у него на плече. Он снял его и развернул.

— Что ты задумала?

— Единственное, что я могу сделать для защиты ребенка. — Она отбросила угол одеяла с семенного младенца и взяла его за маленькую ручку. В другой ее руке появился

кинжал. Прежде, чем Мерик смог ее остановить, она надрезала крохотную ладошку.

Крик младенца разнесся по всему залу, привлекая к себе всеобщее внимание. Нилан смочила свои пальцы в крови ребенка и взяла лютню из рук ошеломленного Мерика. Не медля, под громкие вопли ребенка, она ударила по струнам своими окровавленными пальцами. Музыка, перемешанная с детскими криками, наполнила комнату, изливаясь сквозь высокие окна и раскрытые двери.

— Что ты делаешь? — зашипел на нее Мерик.

— Зову тех, кто может защитить ребенка. Ту, что узнает его крики. — Нилан встретила взгляд Мерика. — Я зову его мать.

Глаза Мерика округлились. Она призывала Ужас.

* * *

Нилан ударяла по струнам со всей своей энергией, вплетая рыдания ребенка в мелодию древесной песни, стараясь показать дорогу своим лесным сестрам.

— Идите ко мне! — пела она на древнем языке. — Защитите ребенка.

Тесно связанная со своей музыкой, она чувствовала, как песня наполняла все вокруг. Пока она усердно перебирала струны, нити энергии в зале стали видимыми, воздух заблестел. Потоки магии заклубились в водоворотах вокруг статуи Врат Грифона, не в силах высвободиться, погружаясь в черную бездну. Нилан чувствовала его всепоглощающий голод, на мгновение она ощутила злобу, исходящую от грифона.

Отпрянув в ужасе, нимфаи попыталась перенаправить музыку подальше от Плотины, но обнаружила, что не в силах этого сделать. Ее, как рыбу, поймали на крючок. Мелодия замерла, но было уже слишком поздно. Нити энергии привязали ее к Вратам Плотины. Она чувствовала, что все стихийное в ней стало засасываться в статую.

— Нилан, — проговорил Мерик, — что с тобой?

— Врата Плотины, — выдохнула та, слабея. Лютня выпала из ее дрожащих пальцев, Мерик подхватил ее. — Я коснулась их своей магией. Я… я не могу освободиться.

Мерик подхватил ее под руки.

— Что я могу сделать?

Та покачала головой. Зал стал покрываться тьмой.

— Я… я умираю. Спаси ребенка…

Перед ее взором промелькнула черная тень. Нилан решила, что меркнет ее взгляд, пока до нее не донеслось шипение.

— Вот как ты защищаешь ребенка?

Мерик выпустил ее из рук.

Из темного тумана возникла фигура Сеселии, призрака-иллгарда.

— Я не позволю им причинить вред ребенку — даже ради мщения за жестокость Земли. — В ее голосе звучало и скорбь, и безумие. — Сестры, за мной!

Из темных углов зала потянулись призраки, привлеченные раскатами музыки Нилан. Сгустки мглы свободно парили в воздухе, движимые невидимыми ветрами. Там, где они проходили, раздавались

крики. Дварфы замертво падали на пол. Тела с балконов обрушивались и сминали стоящих внизу.

А тьма все продолжала наполнять зал. Все больше и больше призраков набрасывалось на своих жертв. Дварфы крутились и извивались на полу. Охрана окружила трон, защищая своего короля.

Мишель и Тайрус примкнули к остальным, отступая от призрака Сеселии. Нилан внезапно упала на колени, увлекая за собой Мерика.

— Что случилось? — спросила Мишель.

— Она умирает, — ответил Мерик, взглянув на Сеселию. — Ты можешь это остановить?

Сеселия метнулась к нему.

— Зачем мне это?

Мерик поднялся и указал на грифона.

— Статуя высасывает силу из тела Нилан, из ее лютни, из ее духа. Погибнет не только она, но и последняя душа вашего леса. Если все это исчезнет, ребенок будет погублен. Если ты любишь ребенка, хочешь будущего для своего народа, тогда останови это.

Тьма накрыла Сеселию черным плащом. Ее голос поднялся до страдальческого крика.

— Я… я не знаю, смогу ли.

— Просто попробуй!

Нилан вытянула руку и тронула головку ребенка, выглядывающую из-под одеяла.

— Пожалуйста…

Сеселия пристально посмотрела на нее. Темная рука простерлась над ней. Нилан была слишком слаба, чтобы отшатнуться. Ее щеки коснулся ледяной холод.

— Ты так прекрасна, — прошептал призрак. — Мне больно смотреть на тебя.

У Нилан больше не осталось слов. Она продолжала умолять взглядом.

Сеселия отвернулась.

— Неважно, чем придется заплатить, я бы хотела, чтобы мой ребенок вырос таким же светлым, как ты, а не темным, как его мать.

Призрак свернулся обратно в темное облако и взлетел к сводчатому потолку, скорбно завывая. Мириады теней в зале на мгновение замерли, не обращая внимания на растерзанные, раскинутые повсюду тела своих жертв. Они взмыли вверх, присоединяясь к своей предводительнице. Арочный потолок накрылся вздыбленной мглой.

По всей ширине зала дварфы вжались в пол.

Из тьмы раздались слова.

— Сестры, пришло время положить конец нашим мучениям. Мы не созданы для этого мира.

Нилан, связанная со своими сестрами узами, такими же древними, как ее дерево, поняла, что должно произойти. «Нет!» — силилась прокричать она им, но от ее голоса остался слабый шепот. Ее сухие губы потрескались, с подбородка струилась кровь. Она была истощена.

— Идите за мной в пламя, Сестры! Примем это наказание ради нашего будущего, за все грехи прошлого.

Ужас испустил дикий рев.

Товарищи Нилан упали на колени, затыкая уши от сокрушительного рева. Даже дварфский король съежился на троне.

Несмотря на крики, Нилан расслышала голос Сеселии:

— Ради Локаихерии, ради последнего младенца — следуйте за мной!

Сгусток тьмы отделился от всего скопления и бросился к статуе. Мгновение он зависал над ней. Нилан чувствовала обращенный на себя из сырого тумана взгляд. В нее проникли слова: