Врата Войны
Шрифт:
Это окружение у нас, кстати, уже третье и выходим мы из него, считай что, последними. Дело в том, что подвижность нашей группы сковывает командир нашего полка майор Маркин, несколько дней назад получивший тяжелое осколочное ранение, вызвавшее тяжелое нагноение. Из-за этого мы не можем оставить его у местных жителей, потому что тогда он обязательно умрет от этой раны и его смерть будет на нашей совести. Товарища майора надо срочно доставить в госпиталь, но, к сожалению, пока мы не вышли из окружения, это невозможно.
Кстати, сам Михаил Иванович несколько раз просил, чтобы оставили его у добрых людей, но мы не соглашаемся. Все знают, что бросить своего командира — это все равно, что бросить боевое
Но все когда-нибудь кончается, кончились и густые леса. Дальше на юг, на пару десятков километров, лежала открытая местность, передвигаться по которой днем довольно опасно, так как сила сейчас не на нашей стороне.
Поэтому хочешь, не хочешь, но приходится использовать обретенные за два месяца войны особые умения скрытно передвигаться по болотисто-лесистой местности, и в случае необходимости атаковать врага внезапно, чтобы тот не успел опомниться. А так как бойцов в нашем «полку» едва наберется на полнокровный взвод, то нападать лучше на мелкие подразделения, не ожидающие нашей атаки. Крупная добыча, что-нибудь крупнее отделения фуражиров при одном грузовике — не для нас.
Вчера мимо нас на юг прошли вошедшие в прорыв немецкие танковые части, а это значит, что через два-три дня здесь будет довольно людно, ведь вслед за танками пойдет пехота, а эти заразы такие дотошные, что не стесняются заглянуть в каждую щель. Поэтому, хорошенько отдохнув днем, следующей ночью мы планировали проскочить за спиной у немецких танкистов в том зазоре, который обычно бывает между ними и приотставшей пехотой. Видали мы уже немецкие прорывы, причем во всех видах. Поэтому, расположившись на дневку неподалеку от южной опушки лесного массива, мы выставили секреты и дозоры, чтобы уберечься от внезапного нападения. Мало кто будет шататься по лесам, и немцы не исключение. Бывали уже случаи раньше. Кроме того, я разослал во все окрестные деревни разведывательные группы из трех-четырех человек, с заданием пошукати у местного народа на тему, чего бы пожрать. А то патроны у нас еще есть, а еды уже нет.
Но все пошло совсем не так, как ожидалось. Первыми тревогу забили бойцы, которых я послал в самую ближнюю деревню под названием Борейки, с заданием выяснить были, ли там немцы и вообще прояснить складывающуюся обстановку. Эта деревня находилась на некотором отдалении от дороги Сураж — Костюковичи, но с ее околицы хорошо просматривалось все, что творилось на этой важной для немцев трассе. Михаил Иванович говорил, что по этому шоссе, на котором больше нет наших войск, немецкие танки смогут выйти в тыл нашему Юго-Западному фронту — и тогда получится так же, как и под Минском, то есть очень нехорошо. Мы сами эти танки остановить попробовали, но не сумели. Просто не хватило сил, и теперь нам осталось только наблюдать за происходящим, сжимая кулаки от бессильной ярости.
И тут мои вернувшиеся из разведки бойцы докладывают, что из Смольков и Смольковой Буды (это деревни на самой дороге в трех-пяти километрах от Бореек) прибежали мальчишки сообщившие, что в их деревни с юга, со стороны Суража, на танках и бронемашинах приехали какие-то странные люди не нашенского облика, хотя между собою говорят по-русски. На вопрос: «чьи вы будете?», незнакомцы смеются и отвечают, что они марсиане и танки у них марсианские. Наверное, это они так шутят, но до прояснения обстановки пусть будут «марсианами». И тут я подумал, что требуется сходить и посмотреть, что это за люди, эти самые «марсиане», чем они дышат, русские по языку, но ненашенские обликом. И самое главное — выяснить, откуда они образовались в самой середке немецкого наступления — там, где нет и не может быть наших войск. Одним словом, я предупредил товарища майора, что отправляюсь на разведку, взял с собой двух бойцов, которых знал еще с брестских времен, и мы пошли…
Того, что творится между Смольками и Смольковой Будой, с околицы Бореек видно ни хрена не было — обзору мешали расположенные между ними рощицы и редкие купы деревьев. Тогда мы с бойцами решили, что не будет ничего страшного, если мы пройдем еще километра полтора и скрытно понаблюдаем за происходящим в бинокль с опушки небольшой рощи. А то не нравятся мне такие сюрпризы. Но не успели мы выступить в путь, как на дороге образовалось еще одно явление. С севера, от Костюковичей, по дороге на Сураж ехала хорошо охраняемая немецкая колонна — по всем признакам, штаб дивизии или корпуса. Добыча совсем не нашего масштаба, ведь у врага в охране были даже танки, а у нас только винтовки, пара гранат и ручной пулемет «Дегтярева». Была мысль прихватить с собой брошенную на поле боя «сорокапятку», но из расчета в живых там остались только заряжающий и ездовой, из-за чего орудие пришлось бросить, тем более что и лошадей для запряжки тоже не было.
Но вот засевших в Смольках «марсиан» охрана врага, видимо, не смущала. Едва немецкая колонна заехала за поворот дороги и скрылась за деревьями, как там разгорелась такая интенсивная стрельба, что небу стало жарко. Судя по звуку, стреляли из автоматических пушек и тяжелых пулеметов, типа ДШК. Видимо, это действительно была танковая часть — огонь велся из множества стволов сразу. Очевидно, что первыми же выстрелами «марсианам» удалось подбить все немецкие танки и бронетранспортеры, так как ответного огня не последовало, и сразу после начала стрельбы над верхушками деревьев в небо поднялись столбы густого черного дыма. Потом стрельба оборвалась так же внезапно, как и началась.
Мы с бойцами переглянулись. Даже с этой дурацкой опушки все равно не было видно того, что творится примерно на километровом отрезке дороги между двумя вышеназванными деревнями, где и происходили основные события. Все закрывала собой деревня Смолькова Буда с ее домами и садами. Нужно было искать более удобную позицию для наблюдения. Немного подумав, я решил, что если пройти по поросшему кустарником руслу протекающего поблизости ручья, то можно скрытно выйти на опушку соседней рощи, откуда интересующий нас отрезок дороги откроется как на ладони.
Но не успели мы тронуться в путь, как увидели, что из-за деревни Смолькова Буда по дороге в северном направлении выступила танковая колонна «марсиан». Видал я и наши КВ с тридцатьчетверками, и немецкие «тройки» с «четверками»; видал я их и исправными, на ходу, видал брошенными и подбитыми, но таких танков, как сейчас, до этого дня я не видел ни разу. Первое, что бросалось в глаза — это приплюснутые, заостренные обтекаемые формы корпуса, и длинная, выступающая вперед на половину корпуса, пушка корпусного калибра. Таких танков-монстров (я специально пересчитал) в колонне было тринадцать штук. Следом за ними двигались машины попроще и полегче, пушки которых с такого расстояния даже в бинокль выглядели как длинные тонкие линии. Наверное, это и были те самые мелкокалиберные скорострелки, частые очереди которых мы слышали совсем недавно. Сверху на этих легких танках густо сидела «марсианская» пехота, и я еще здорово удивился, ведь все наши уставы и инструкции категорически запрещали перевозку красноармейцев на броне танков и прочих боевых машин. Но, видимо, у этих «марсиан» все не как у людей, и совсем другие уставы, поэтому им закон не писан.