Врата зимы
Шрифт:
Он стал осознавать истинное положение вещей, но пока только частично. Карсон понял, как далек от него этот мир. Сейдж начал предпринимать попытки узнать что-либо о нем от агентов «Дюратека», с которыми ему приходилось общаться. Он стал слегка приукрашивать те сообщения, что ему надлежало передавать представителям корпорации, а иногда даже — правда, по пустякам — лгать, чтобы выяснить, как они отреагируют на его слова. Таким образом Карсон убедился в обоснованности своих предположений: мир, о котором говорил Великий Голос, — не Земля. Это другой мир, откуда сам Голос был родом. Мир, куда «Дюратек» собрался проникнуть.
Карсон решил было сбежать в свой родной Канзас. Однако это было невозможно. Он не мог бросить все, чего добился здесь, в Колорадо. Независимо от того, как ему удалось этого добиться, Сейдж любил храм и своих прихожан. Кроме того, следовало помнить и о том, что если его покровители догадаются о его сомнениях, то все будет кончено. Его немедленно сместят, а место главного проповедника Стального Храма займет кто-то другой.
Или же они найдут способ, который заставит Карсона подчиниться.
Все началось вскоре после того, как он стал выступать с проповедями в Стальном Храме.
— Твоя паства значительно увеличилась, — сказал ему Великий Голос. — Пора возложить агнца на алтарь ради того, кто окружил тебя армией преданных поклонников.
Сначала это была пара человек за один раз. Карсон осторожно выбирал их из числа прихожан; выбирал тех, кого вряд ли станут искать — бездомных бродяг, одиноких людей, пожилых, не поддерживающих отношений с родственниками. За ними приходили Ангелы Света и забирали их с собой.
Когда Карсон увидел Ангелов в первый раз, то очень испугался, однако Голос велел ему не бояться их. И все же страх перед ними никуда не исчез. Ангелы были высокие и красивые создания, окруженные ореолом серебристого света. Их глаза напоминали огромные бриллианты, а вот рты у них отсутствовали, как отсутствовали и крылья. Странно. Разве бывают ангелы без крыльев?
О том, что происходило с теми, кого забирали Ангелы Света, Карсон не знал, по крайней мере сначала не знал. Однако когда он видел этих людей снова, они были… какими-то другими. Лица их становились глаже, спокойнее. Зато глаза сияли беспокойным, яростным блеском.
— Их сердца стали крепче, — объяснил Великий Голос, когда Сейдж спросил, что с ними произошло. — Мы лишили их ненужных сомнений.
Время шло, и Карсон начал понимать, что вместе с сомнениями их лишали и чего-то еще — скорее всего человеческого тепла. Как-то ночью он набрался смелости и отправился проследить за Ангелами Света. Сейдж увидел, что они сделали с бездомным стариком в комнате, расположенной под зданием Стального Храма, и ему все стало ясно. Нормальное сердце ему заменили железным.
Удовлетворив любопытство, Карсон поспешно убежал и никому не сказал об увиденном. Он не осмелился сделать это, поскольку не хотел, чтобы Ангелы Света и его самого лишили сомнений и сердца. Вскоре они стали забирать не одного-двух человек за раз, а трех, четырех или даже пятерых. Каждый день Голос требовал все больше и больше жертв, и с каждым днем становилось все труднее и труднее находить среди прихожан людей, исчезновения которых не заметили бы родственники или соседи.
В конце концов Карсон впал в отчаяние. Особенно тяжелой была для него последняя неделя. Бездомные перестали появляться в его храме — больше никого не удавалось соблазнить обещанием еды и ночлега. Теперь Карсон стал выбирать жертв и среди обычных граждан, у которых имелись семьи, тех, кто был слаб и неуверен в себе, тех, кого он мог убедить, что другая жизнь подарит им блаженство, невозможное в этой. Таких он отправлял к Ангелам Света. В последние дни ни одна телепрограмма не обходилась без сообщений о таинственных исчезновениях.
— Поговори со мной! — прошептал Карсон, глядя в зеркало.
Тот, кто отразился в зеркальной поверхности, был человеком без определенного возраста, чуть одутловатым, с какой-то неестественной, кукольной кожей лица, как будто за долгие годы выступлений свет софитов растопил грим, превратив его в корочку, сросшуюся с лицом.
— Умоляю тебя, — прошептал он, — подскажи, что мне делать.
Тишина. Карсон не сводил взгляда с зеркала. Он заметил, что Мэри пропустила одну прядь волос, которая портила всю прическу. Сейдж выпрямился и, взяв расческу, почувствовал, что его рука дрожит. Рассыпались еще несколько прядок. Придется снова звать Мэри.
— Еще, — прозвучал в его голове Голос. — Мне нужно еще.
Расческа выскользнула из руки Карсона и полетела на пол.
— Я не могу, — пробормотал он. — Полиция уже что-то начала подозревать. Мне вчера звонил один из полицейских, некий сержант Отеро.
— Люди из «Дюратека» займутся этим сержантом. Скоро настанет конец, всего сущего. Тебе нечего опасаться, пока ты верно служишь мне.
Карсон стиснул подлокотники кресла.
— Я всегда верно служил тебе!
— Верно, поэтому не подведи меня теперь, когда вот-вот пробьет мой час. Грядет великая битва, подобной которой мир еще не видел. Мои слуги скоро проложат мне путь, и тогда я соберу возле себя великую армию.
На какое-то мгновение стало тихо.
— Ангелы Света ждут. Приведи им еще людей, а не то они заберут тебя!
От грохота у Сейджа заложило уши, и он откинулся на спинку кресла. Карсон почувствовал, как голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Так бывало всегда после разговоров с Великим Голосом.
Когда головокружение прошло, он повернул кресло к установленному на стене телевизору. На экране было изображение наполовину заполненного зрительного зала — паства понемногу начала собираться. Карсон взял пульт дистанционного управления и нажал кнопку.
Изображение на экране изменилось. Теперь можно было видеть зал, снимаемый с другого ракурса — лица улыбающихся людей, на которых написано ожидание и надежда на лучшее. Или, точнее сказать, они выглядели так, будто их любят, что по ним скучают. Нет, он не станет больше рисковать, слишком опасно. Полиция проявляет чересчур большой интерес к исчезновению людей. Пусть Великий Голос сердится на него. Карсон стал нажимать разные кнопки, затем остановился. Видеокамера выхватила небритые лица двух каких-то бродяг в неряшливой одежде явно с чужого плеча — лысого коротышки и долговязого худого мужчины.