Врата зимы
Шрифт:
— Разве у меня мало лиц? — улыбнулась Мирда. — Я бываю Матроной, Матерью, Девой. Разве ты забыла об этом?
В следующее мгновение вместо женщины средних лет появилась юная белокурая девушка с красными, как спелые ягоды, губами. Грейс никогда не видела ее прежде.
Фолкен чуть пошатнулся и прижал к груди серебряную руку.
— Ты! Я так долго искал тебя!
Девушка рассмеялась и произнесла нежным голоском:
— Ты нашел меня, но только сам об этом не догадывался. А я всегда тебя знала, Фолкен из Малакора! — Она взяла его за серебряную руку. — Скажи мне, она устраивает тебя?
Бард удивленно посмотрел на нее.
— Конечно. Спасибо тебе. Она служила мне лучше, чем моя собственная рука.
— Рада слышать, — сказала девушка. — Я хорошо знаю, что это такое — лишиться руки.
Сказав это, девушка с льняными волосами исчезла. На ее месте теперь стоял высокий стройный мужчина с лицом одновременно строгим, добрым и мудрым. У него не было кисти на левой руке. Он поднял правую руку, и на ладони его серебристым светом засияли три перекрещенные линии.
— Руна Рун! — прошептал Тревис. — Так вот кто ты такой. Ты Олриг, один из Старых Богов!
— Более того, — добавил Ларад, подойдя ближе. — Ты тот, кто создал наш мир. Ты — Мировой Кузнец.
— Я был Мировым Кузнецом, — уточнил Олриг. Затем повернулся к Тревису и сказал: — Теперь ты Мировой Кузнец.
Тревис покачал головой.
— Я выбрал старый мир. Тот мир, который ты когда-то создал.
Олриг задумался.
— Да будет так, — произнес он и снова повторил: — Да будет так!
Мастер Ларад сделал шаг вперед и вытянул правую руку. На ней слабо светилась Руна Рун.
— Руна неба разбита. Руна мне больше не нужна. Да и жить мне осталось уже совсем немного. Ты должен забрать ее.
Олриг отрицательно покачал головой.
— Я не могу этого сделать. Когда что-то сделано, нельзя совершить нечто прямо противоположное, не уничтожив его.
— Ты имеешь в виду Эмпирея. Я угадал? — произнес Ларад. — Это ведь ты его создал? Он был твоим слугой.
— Я придал ему тот облик, который вы все запомнили. Я хотел, чтобы он выполнял мою работу в вашем мире, и все же не я создал его или другие руны. Я произнес их в самом начале мира — этого мира — и связал их, чтобы они никуда не исчезли. Однако руны были созданы другим Мировым Кузнецом, который еще старше меня.
Ларад сжал пальцы правой руки в кулак и опустил ее. Эйрин после минутного замешательства шагнула вперед.
— Так, значит, ты не Мировой Кузнец? Получается, ты — еще одно обличье Сайи, так?
Олриг улыбнулся и моментально превратился в женщину. Сказать, кто она — девушка, мать или старуха, — было невозможно. По лицу ее в одно мгновение пробежали выражения лиц тысячи разных женщин.
— Сайя и Мировой Кузнец — два имени одного и того же существа, дочь моя. Я не знаю, почему люди упрямо верят в обратное.
Эйрин улыбнулась, Грейс последовала ее примеру. Жаль, что сейчас здесь нет Гредина. Юноша наверняка обрадовался бы. Ведь его предположение о том, что Толкователи Рун и колдуньи не слишком отличаются друг от друга, подтвердилось. Олриг и Сайя — два облика одного и того же существа.
Над миром уже почти опустилась ночь. Грейс почувствовала, что замерзла. Нужно идти в крепость. Они обязательно продолжат разговор, но только завтра. Завтра, когда над Зеей снова взойдет солнце. А пока нужно поскорее вернуться в цитадель.
— Ты останешься с нами? — обратилась Грейс к той, которая сочетала в себе самые разные женские обличья.
Он сама была не вполне уверена в том, что имеет в виду — остаться в Неприступной Цитадели или вообще в этом мире.
Перед ней снова возникло лицо Грислы. Старуха улыбнулась, обнажив единственный зуб. Несмотря на улыбку, в ее глазах читалась грусть.
— Возможно, какое-то время я побуду с вами, Ваше несравненное величество. Мои питомцы уже ушли, вернулись в Сумеречное Царство. На сей раз мы уже больше никогда не вернемся. Могримы, видимо, тоже последуют за нами. Не останется никого, кому ведом путь в тумане. Наш мир и наше время навсегда останутся за пределами вашего мира и вашего времени.
— Почему? — заплакав, спросила Грейс. — Почему вы покидаете нас?
— Не плачь, дочь моя. — Старуха морщинистой рукой вытерла с ее щек слезы. — На смену пришли новые боги. Вон, смотри, идут самые юные из них!
Тьму озарила вспышка рубиново-красного света. Со стороны цитадели, держась за руки, спускались три человека. Один из них — мужчина — широко улыбался. Рядом с ним шагала молодая женщина с черными волосами и кожей, похожей на полированное эбеновое дерево. Между ними маленькая босая девочка в сером платье-рубашке. Свет исходил именно от нее.
— Лирит! — крикнула Эйрин. — Сарет!
— Тира! — позвала Грейс.
Девочка высвободилась и бросилась к Грейс, которая опустилась на колени и приняла ее в объятия.
— Ты вернулась, Тира! — проговорила она и погладила малышку по голове.
— Я люблю тебя! — торжественным тоном произнесла Тира.
Красный свет сделался сильнее, и Грейс почувствовала, как тепло окутало ее со всех сторон. Затем снова стало темно, и Тира исчезла. Грейс выпрямилась и увидела в небе яркую рубиново-красную звездочку. При мысли о том, что она больше не увидит Тиру, ей стало грустно, и грудь пронзила боль. Однако это была нормальная боль. Это означало, что ее сердце осталось на прежнем месте.
А значит, она жива!
— Пойдем, Грейс, — тронул ее за руку Тревис. — Становится холодно. Нужно возвращаться в крепость.
Они отправились в направлении к цитадели и по пути Грейс заметила, что Тревис и Бельтан стараются держаться поближе к Вани. Хотя об этом не было сказано ни слова, не оставалось никаких сомнений в том, что мужчинам известно о ее беременности. Грейс задумалась над тем, что ждет этих троих симпатичных ей людей в будущем. В данный момент их более всего привлекало общество друг друга. Мысли о том, что ждет их в будущем — если судьбе будет угодно не разлучать их, — можно отложить до завтра, до утра.