Врата зимы
Шрифт:
— Эй, Спарки! Как дела? Что случилось? — поинтересовался Джей.
— Солнце, — ответил человек в кресле-каталке и улыбнулся, обнажив кривые зубы.
— Я и сам вижу, — насмешливо заметил Джей.
— В самом деле? — удивился Спарки, по-прежнему не открывая глаз. — Тогда ты умный человек, Джей. Потребовались исследования Галилео Галилея для того, чтобы окончательно убедить человечество в том, что не солнце встает над миром, а наша Земля поворачивается к нему, вращаясь вокруг него. Беднягу Галилея арестовала инквизиция, обвинив его в ереси. А вот ты,
— Ну и хреновину он несет! Я же сказал, что от его речи у меня мозги набекрень съезжают! — хихикнул Джей.
Человек в кресле-каталке засмеялся и открыл глаза.
— Это хороший признак, Джей. Это означает, что я прав. Привет, Марти! Рад видеть тебя — ты всегда напоминаешь мне о том, что молчание — хорошая сторона мудрости. Это твой новый друг?
— Его зовут Тревис, — представил своего нового товарища Марти. — Он хочет поговорить с тобой.
— Рад знакомству с тобой, Тревис! — протянул затянутую в печатку руку Спарки. — Меня зовут Калеб Спарксмен.
— Спарксмен, Спарки — какая разница? — усмехнулся Джей.
Тревис пожал протянутую руку.
— Надеюсь, мы не помешали вам.
— Ни в коем случае. Вы, пожалуй, дали мне прекрасную возможность отвлечься.
— Отвлечься? — удивился Тревис. — От чего?
— От голосов, — пояснил Марти.
Заметив удивленное выражение на лице Тревиса, Спарки улыбнулся.
— Успокойся, друг. Они не настоящие. Хотя могут иногда сильно раздражать.
— Раздражать — это слабо сказано, — хихикнул Джей и, встав позади кресла-каталки, оперся на подлокотники. — Вот, Тревис, послушай-ка его историю. Этот профессор раньше преподавал в окрестных колледжах. Преподавал физику, математику и прочую белиберду. Но однажды в его голове раздались голоса, и они велели ему сделать кое-что.
Спарки сложил на груди руки и, кивнув, стал вместе с остальными слушать рассказ коротышки.
Джей продолжил свое повествование, двигая кресло на несколько дюймов вперед и назад…
— Сначала это была обычная чушь, вроде того что ему посоветовали уничтожить все его научные бумаги, чтобы никто не мог догадаться о его мыслях и сделать машину, которая производит радиопомехи для того, чтобы не работали видеокамеры в его классной комнате. Затем дела пошли еще круче. Потому что голоса сказали ему, что его конечности используются для слежки за ним. Правильно я говорю, Спарки?
— Верно, — согласился бывший профессор.
— Знаешь, что он сделал дальше? — спросил Джей, блеснув плачами. — Он туго затянул бедра ремнями, затем взял топорик — как велели ему голоса — и оттяпал себе обе ноги.
Тревис невольно шагнул назад. Он безуспешно попытался скрыть испуганное выражение, которое — вне всякого сомнения — было написано на его лице.
— Ты немного ошибаешься, Джей, — поправил рассказчика Спарки. — Топорик оказался для этого дела слишком маленьким — я был хорошим математиком, но плохим плотником. Я потерял сознание, прежде чем успел выполнить задание, данное мне голосами. В мой кабинет зашел кто-то из студентов, и меня отвезли в больницу, где врачи завершили ампутацию.
Джей рассмеялся и хлопнул в ладоши. Марти молчал, разглядывая позолоченный купол Капитолия.
— Вы были больны? — нерешительно задал вопрос Тревис.
Спарки кивнул.
— Похоже на то. Но врачи помогли мне понять последствия моего психоза. Знание — великая сила, инструмент, который помогает выполнить любую задачу. Благодаря ему мне удалось научиться контролировать мое заболевание.
Джей игриво хлопнул его по плечам.
— Но ты ведь, Спарки, до сих пор слышишь эти голоса, верно?
— Да, я их всегда слышу. Но я научился не слушать их, — ответил калека и улыбнулся Тревису. — Уже прошло много лет, но мне до сих пор трудно не обращать на них внимание. Им очень не нравится, когда я их не слушаю, и тогда они начинают говорить очень громко. Вот поэтому я рад любому разговору с другими людьми, это отвлекает меня от голосов.
Тревис повернул голову навстречу слепящему солнечному свету. Шок от услышанного уступил место состраданию и пониманию. Интересно, что подумают его новые товарищи, если он признается им, что тоже мысленно слышит голоса — голоса Джека и других Разбивателей Рун?
Марти прикоснулся к его руке.
— Ты расскажи Спарксмену о своем волшебстве!
— Точно, точно, — поддержал его Джей. — Тебе нужно было видеть это, Спарки. Это было здорово, совсем как в сказке! Он зажег огонь, сказав только одно слово.
— В самом деле? — Спарксмена заинтересовало услышанное, но, видимо, особенно не удивило. — Получается, Тревис, что ты волшебник. Ты им показал какой-нибудь фокус?
— Это был никакой не фокус, Спарки! — возмутился коротышка. — Я своими собственными глазами видел!
— Боюсь, что иногда нас подводят и наши глаза, и другие органы чувств, — возразил бывший профессор.
Тревис вздохнул. Он поступил неправильно, не нужно было прибегать к магии без крайней необходимости. Хотя, может быть, он и не совершил такой уж крупной ошибки. Тревис поднял вверх руку, обратив ладонь к солнцу, и прошептал руну Лир. В следующее мгновение в воздухе повис небольшой шар серебристо-голубого света. Движением одного лишь пальца Тревис привел его в движение, и он проплыл между Марти и Джеем. Коротышка выругался. Шар несколько раз облетел вокруг головы Спарксмена и снова вернулся к руке Тревиса. Тот сжал его пальцами и свет погас.
Спарксмен смотрел на Тревиса широко открытыми глаза ми.
— Это восхитительно! Похоже на голографию, но явно что-то другое, потому что шар слушался движений твоей руки. Если, конечно, у тебя не спрятан в рукаве портативный лазер, то я просто представить себе не могу, как ты это сделал.
— Я и сам толком не знаю, как оно получается, — пожал плечами Тревис. — Но сейчас не это главное. Я не о том хотел с тобой поговорить.
— О чем же ты хочешь говорить?
— О разрушении кое-чего, — облизнул губы Тревис.