Врата
Шрифт:
Это кажется мне глупым. Откуда мне знать, что первое, когда все перемешалось? Отец? Мать? Сильвия? Клара? Бедный Шики, пытающийся передвигаться без ног, порхая, как ласточка в амбаре, охотящаяся за насекомыми: точно так же Шики ловит мусор в воздухе Врат?
Я касаюсь тех мест в мозге, где больно. Я знаю по предыдущему опыту, что будет больно. Так я себя чувствовал в семь лет, когда бегал по Скальному парку вместе с другими детьми и пытался обратить на себя внимание.
| 481 — IRRAY (0) = IRRAY (P) 13,320
| Я
| 482 — XTERNAIS; 66AA3 IF; 5B 13,330
| GOTO* 7Z3 13,335
| XTERNAIS @ 01R IF @ 7 13,340
| GOTO* 7Z4 13,345
| Вздор, Зигфрид, 13,350
| Ты всегда так говоришь. 13,355
| XTERNAIS C99997AA! IF c8 13,360
| GOTO* 7Z4 IF ? GOTO 13,365
| ** 7Z10 13,370
| Я ни о чем не 13,375
| Не беспокоюсь. 13,380
| 483 — IRRAY. ВЗДОР.. ВСЕГДА. 13,385
| БЕСПОКОИЛСЯ/ НЕТ. 13,390
| 484 — Почему бы не сказать 13,395
| Об этом? 13,400
| 485 — IRRAY (P) = IRRАY(Q)ВВОД 13,405
| УСПОКОИТЕЛЬНОГО ТОНА 13,410
| Нет ничего плохого в том, 13,415
| Чтобы сказать, 13,420
| Как себя чувствуешь. 13,425
| 487 — IRRAY (Q) = IRRAY(R)GOTO 13,430
| ** 1 GOTO* 2 GOTO 13,435
| ** 3 13,440
| 489 — Ты мне надоел, 13,445
| Зигфрид, 13,450
| Понимаешь? 13,455
| XTERNALS c1! IF! GOTO 13,460
| **7Z10 IF ** 7Z10! GOTO 13,465
| ** 1 GOTO ** 2 GOTO ** 3 13,470
| IRRAY БОЛЬ 13,475
Или когда мы оказались вне реального пространства и поняли, что попали в ловушку, а из ничего появилась призрачная звезда, улыбаясь, как Чеширский кот. У меня сонм таких воспоминаний, и все они причиняют боль. Да, это так. Они само воплощение боли. В указателе моей памяти против них написано «Болезненно». Я знаю, где отыскать их, и знаю, как бывает больно, когда они всплывают на поверхность. Но пока я их не выпущу, они не причинят мне боли.
— Я жду, Боб, — говорит Зигфрид.
— Думаю, — отвечаю я. И тут мне приходит в голову, что я опаздываю на урок гитары. Это напоминает мне еще о чем-то, я смотрю на пальцы левой руки, проверяю, не отросли ли ногти: мне хотелось бы, чтоб мозоли стали больше и тверже. Я не очень хорошо играю на гитаре, но большинство слушателей не слишком критичны, а я получаю удовольствие. Но нужно все время упражняться и помнить. Сейчас посмотрим, думаю я, как перейти от фа-мажор к соль на седьмой струне.
— Боб, — говорит Зигфрид, — сеанс был не очень продуктивным. Осталось десять-пятнадцать минут. Почему бы вам не сказать мне первое, что придет в голову... прямо сейчас?
Первое я отвергаю и говорю второе. «Первое, что приходит мне в голову; я вспоминаю, как плакала мать, когда погиб отец».
— Не думаю, чтобы это на самом деле было первым, Боб. Позвольте высказать предположение. Первая мысль была о Кларе.
В груди у меня сжимается. Дыхание перехватывает. Неожиданно передо мной возникает Клара, какой она была шестнадцать лет назад, и ни на час старше... Я говорю; «Кстати, Зигфрид, я думаю, что хочу поговорить о своей матери». И позволяю себе вежливый примирительный смешок.
Зигфрид не вздыхает покорно, но он молчит так, что создает то же впечатление.
— Понимаешь, — говорю я, тщательно обходя все, не относящееся к этой теме, — она хотела после смерти отца снова выйти замуж. Не сразу. Не хочу сказать, что она обрадовалась его смерти или что-нибудь такое. Нет, она его любила. Но теперь я понимаю, что она была здоровая молодая женщина — очень молодая. Сейчас подумаем... ей было тридцать три. И если бы не я, она, конечно, вышла бы замуж. У меня чувство вины, я не дал ей вторично выйти замуж. Я пришел к ней и сказал; «Мама, тебе не нужен мужчина. Я буду мужчиной в семье. Я о тебе позабочусь». Но, конечно, я не мог. Мне тогда было пять лет.
— Мне кажется, вам было девять, Робби.
— Да? Сейчас подумаем. Зигфрид, ты, кажется, прав... — Я стараюсь проглотить большой комок, образовавшийся в горле, давлюсь и начинаю кашлять.
— Скажите, Роб, — настойчиво говорит Зигфрид. — Что вы хотели сказать?
— Будь ты проклят, Зигфрид!
— Давайте, Роб! Говорите.
— Что говорить? Боже, Зигфрид! Ты меня прижал к стене. Этот вздор никому не приносит пользы.
— Боб, пожалуйста, скажите, что вас беспокоит.
— Заткни свою грязную жестяную пасть! — Вся боль, от которой я так старательно уходил, вырывается наружу, и я не могу с ней справиться.
— Боб, я предлагаю, чтобы вы попытались...
Я бьюсь о ремни, вырываю клочья пены из матраца, реву: «Заткнись! Я не хочу тебя слушать! Я не могу справиться, неужели не понятно? НЕ могу! НЕ могу справиться!»
Зигфрид терпеливо ждет, пока я не перестану плакать, что происходит совершенно неожиданно. И тут, прежде чем он успевает что-то сказать, я устало говорю; «Дьявол, Зигфрид, все это ничего не дает. Я думаю, что нужно прекратить. Наверно, есть люди, которым твои услуги нужны больше, чем мне».