Вражда и любовь

Линдсей Джоанна

— Колин?

— Что тебя так напугало, милая?

Он зарылся лицом ей в волосы, и голос звучал приглушенно, но в нем была неподдельная забота, и Шийна ответила сквозь слезы:

— Мне приснилось, что твой брат хочет меня убить. Его мышцы напряглись — или ей это почудилось? Не стоило ему говорить. Бедный мальчик, ему нелегко переносить ее отвращение к его старшему брату, ведь он так ему предан. А она не в состоянии ничего объяснить.

— Прости, Колин, — сказала она. — Я знаю, что ты не в силах понять, почему я так боюсь его.

— Так

объясни, — голос оставался негромким и глуховатым.

— Я не могу, просто не могу, — ответила она.

— Но ведь он не причинял тебе зла, — продолжал голос.

— Никакого.

Обеими руками он взял ее за голову и повернул лицом к себе, так близко, что она ощутила его дыхание.

— Он никогда не причинит зла тебе, Шийна, — хрипло проговорил он. Как мне доказать тебе это?

Прежде чем она ответила, Колин поцеловал ее. Шийна была более чем удивлена не только первым прикосновением мужских губ к ее губам, но нежностью этого прикосновения. Колин обычно такой грубиян, а это прикосновение деликатное, мягкое, теплое. Пальцы, касавшиеся ее шеи сзади, скользнули вниз по спине. Шийна была вынуждена напомнить себе, что это Колин, совсем еще мальчик.

Она нерешительно попыталась отодвинуться, слегка затрепыхалась, когда ей не удалось создать хотя бы мало-мальское расстояние между ним и собой. Он засмеялся глубоким смехом, и Шийна вдруг поняла, что это вовсе не Колин. Слишком много силы и уверенности в этом мужчине.

— У… уходите, — забормотала она, в ужасе от того, что оказалась в объятиях Джейми.

Джейми почти прижался лицом к ее лицу.

— Разве я причинил тебе боль? — требовательно, однако ничуть не грубо спросил он. — Скажи!

— Нет, не причинили.

— Разве поцелуй был так ужасен?

Он не дал ей ответить. Его губы снова прижались к ее губам, и поцелуй, хоть и нежный, был таким захватывающим, что Шийна едва не потеряла сознание.

Когда поцелуй кончился, Шийна преисполнилась необычайным ощущением ощущением чуда. Ей было так легко, так хорошо. Прошло несколько минут, прежде чем к ней вернулся трезвый разум. Она напряглась, и снова ее поразил страх.

Джейми внутренне ликовал. Шийна откликнулась на его ласку. Она была такой мягкой и податливой у него в объятиях, она дала ему надежду, что не испытывает прежнего отвращения.

— Ты поддалась мне, Шийна, — сказал он. — Тебе по сердцу мои поцелуи. Так не отталкивай же меня, не гони.

— Отпустите меня.

Джейми вздохнул, отпустил ее и встал.

— Ну вот. Ты видишь, какой я послушный. Шийна почувствовала, что за этими словами скрывается гнев, и поняла причину. Как только она показывала свой страх, Джейми преисполнялся негодованием.

— Вы сейчас уйдете? — кротко спросила она.

— Тебе не нравится мое общество? Шийна вздохнула.

— Мне жаль, если я обижаю вас, сэр Джейми, но я не просила вас целовать меня.

— Но ты и не сопротивлялась. Возможно, у тебя были другие намерения, но тебе было хорошо, и на мгновение ты стала моей.

Если бы мне нужна была только твоя страсть, я получил бы ее. Думаю, ты сама понимаешь.

Шийна вздрогнула. Неужели это правда?

— Что же удержало вас? — осмелилась она спросить.

— Я хочу от тебя большего, чем быстрое падение. Шийна так и вспыхнула от этого грубого замечания.

— Вы не получите даже этого! Джейми рассмеялся — он был в восторге. Она настолько забыла о страхе, что дала волю своему темпераменту.

— Яне буду вашей любовницей! — кипятилась Шийна, которую еще сильнее разозлил его смех.

— А я и не прошу тебя быть ею. Шийна сдвинула брови.

— Не понимаю. То вы утверждаете, что хотите меня, потом вдруг отрицаете это. Вы что, цену себе набиваете, Джеймс Маккиннион?

— Ни в коем случае, дорогая, — мягко выдохнул он. — Я очень хочу тебя и хочу, чтобы ты это знала. Ни одной девушке я до сих пор не давал таких преимуществ.

— Если вы вообразили, что я должна быть вам признательна, то ошиблись. — Шийна злилась все сильнее. — Вы очень уж высокого мнения о себе, сэр Джейми! Это вполне объяснимо: вы владеете таким великолепным замком, и вас, без сомнения, добиваются многие. К тому же вы красивый мужчина, говорю вам это прямо. Но ваше внимание мне вовсе не льстит.

— Скажите, почему я вам так не нравлюсь? Он произнес эти слова резким rnmnl. Может ли она объяснить ему, что считает его жестоким, мстительным и способным на убийство? Нет, нет, она должна помнить, что Лидия поняла слишком много.

— Я всего лишь хочу, чтобы меня предоставили самой себе, — ответила она, на этот раз сдержанно и мягко. — Разве я не имею права отказать вам? Отказала же я вашему брату.

— Да, вы имеете право. Но хотя бы выслушайте, от чего вы отказываетесь. Неужели вы настолько жестоки, что не дадите мне никакого шанса?

Шийна спохватилась. Не следует вести себя слишком жестоко, таким путем от Джеймса Маккинниона ничего не добьешься, тем более что он ведь не знает ее истинных мотивов.

— Простите, сэр Джейми. Вы правы. Единственное, что мне остается, это прислушаться к вам.

— Клянусь всеми святыми, это превосходит человеческое терпение! взорвался Джейми.

— Что я такого сказала…

— Не пытайтесь делать мне снисхождение, Шийна Макьюен! Я вынесу ваш страх, вашу злость и вашу неприязнь, но не смейте меня дурачить!

— Похоже, вам ничем не угодишь! — сверкнула глазами Шийна.

— Немножко честности пришлось бы очень кстати, — Я была честной, задыхаясь, выговорила Шийна, — и за это вы назвали меня жестокой.

— Назвал — и за дело. — Он неожиданно, и к немалому удивлению Шийны, засмеялся:

— Мне по сердцу ваша храбрость, дорогая. Никогда не бойтесь показывать ее мне.

— Вы просто невыносимы'.

— Не более, чем вы, милая, — весело ответил он, и Шийна улыбнулась; как легко было бы влюбиться в него, не будь он Маккиннионом — да еще главным среди Маккиннионов!