Враждебные звезды
Шрифт:
— У меня его нет, — ответил Дэвид. — Сколько времени займет эта экспедиция? Месяц, два месяца? Через месяц я планировал уже быть на Раме и выбирать себе участок.
— Прошло всего несколько недель, как ты женился. О да, я понимаю. Но тебя могут послать на Рам, как только ты вернешься — ожидается еще несколько миграционных волн. Зато у тебя будет космическое жалованье плюс исследовательские как дополнительное вознаграждение, приобретен кое-какой ценный опыт и, — ехидно закончил Магнус, — мое благословение. В противном случае можешь сию же минуту убираться из моего дома.
Дэвид вжался в кресло, словно увидел перед собой врага. Он слышал, как Тамара медленно ходит по кухне, осваиваясь в незнакомом ей месте. Старый дикарь не то что слегка,
И все же, думал Дэвид, глядя в это угрюмое лицо, однажды весенней ночью оно обратилось к небу, рассказывая ему о звездах и называя их по именам.
Глава 3
Охара, обладатель черного пояса третьей степени, был достойным противником. Но и ему на какую-то долю секунды изменила его обычная стремительная реакция. Он неосторожно выдвинулся, и Сейки Накамура под одобрительный свист публики резким ударом ноги бросил его на ковер. Используя шанс, Накамура ринулся в атаку. Усевшись на Охару и парализовав тем самым всю нижнюю половину его туловища, начиная от пояса, он применил удушающий захват. Охара попытался было использовать контрприем, но задохнувшиеся легкие подвели его. Почти теряя сознание, он шлепнулся на ковер. Накамура отпустил его и в ожидании уселся рядом на корточки. Вскоре Охара поднялся. То же самое сделал и победитель. Оба развязали свои пояса и поклонились друг другу. Судья, настоятель монастыря, пробормотал пару слов, которыми и закончилось состязание. Соперники сели, закрыли глаза, и на какое-то время в помещении воцарилось безмолвие медитации.
Накамура уже давно прошел ту стадию, когда наслаждаются победой ради победы. Он по-прежнему радовался эстетизму отточенного приема. Ну что за восхитительная игрушка — человеческое тело, особенно когда знаешь, как мастерски бросить сквозь воздух восемьдесят сопротивляющихся килограммов! Но он знал, что даже эта радость является проявлением слабости духа. Дзюдо — больше чем один из видов спорта; его бы следовало назвать средством к достижению цели: в идеальном случае физической формой медитации в принципах дзена. [5]
5
Одна из форм буддистских религий, учение о самодисциплине, медитации и о достижении человеком духовного просветления посредством обращения к своему внутреннему миру.
Он спрашивал себя, сможет ли он когда-либо достигнуть такой высоты. И тут же рядом возникала бунтарская мысль: а есть ли вообще такой человек, который в своей жизни когда-либо достигал этой высоты, и не на несколько мгновений, а хотя бы чуть больше… Это была недостойная мысль. Обладателю черного пояса пятой степени следовало бы прекратить обсуждать про себя тех, кто выше его. А теперь хватит о личном. Виной тут только его рассудок, как в зеркале отражающий напряжение происшедшей схватки, а всякое напряжение, как известно, — враг. Математическое образование позволяло ему представлять поля сил и человека в виде дифференциала dX (где Х — функция от бесконечного множества переменных), который прикладывался так точно, исчезающе малыми приращениями действия, что большие поля как бы перетекали одно в другое, и… Подходящий ли это аналог? Надо как-нибудь обязательно обсудить этот вопрос с настоятелем; ведь слишком точный аналог, скорее всего, не отражает реальности. А сейчас он бы предпочел помедитировать об одном из традиционных парадоксов: проанализировать звук, производимый двумя хлопающими ладонями, затем — звук, производимый одной хлопающей ладонью.
Настоятель произнес еще одно слово. Несколько участников
Накамура, малорослый коренастый мужчина, переоделся в простой серый комбинезон, скатал и сунул под мышку свой коврик и вышел на улицу. Там он увидел настоятеля, беседующего с Диомедом Умфандо, начальником местного гарнизона Протектората. Накамура остановился и подождал, пока его не заметят. Затем он поклонился и почтительно втянул в себя воздух.
— А! — воскликнул настоятель. — Сегодняшний турнир поистине достоин восхищения.
— Ничего особенного, достопочтенный, — сказал Накамура.
— Что ты… Ах да, ну конечно. Ты ведь завтра отбываешь, не так ли?
— Да, учитель. На «Южном Кресте», экспедиция к черной звезде. Точно еще не известно, сколько я буду отсутствовать. — Он рассмеялся, и в его смехе явно слышалось самоосуждение — как того требовали нормы приличия. — Не исключено, что кто-то из нас не вернется. Могу ли я обратиться к достопочтенному настоятелю с покорной просьбой о…
— Конечно, — ответил старик. — Твоя жена и дети всегда могут рассчитывать на наше покровительство, и образование твои сыновья получат здесь, если для них не найдется лучшего места. — Он улыбнулся. — Но у кого могут быть сомнения, что лучший пилот на Сарае не вернется победителем?
Они обменялись общепринятыми любезностями. Затем Накамура пошел прощаться со своими многочисленными друзьями. Подойдя к двери, он заметил высокую фигуру капитана Умфандо в синей форме. Тот поклонился.
— Я сейчас возвращаюсь в город, — почти извиняясь, произнес офицер. — Могу ли я просить об удовольствии составить вам компанию?
— Если моя недостойная особа сможет хоть немного развлечь благородного капитана.
Они вышли вместе. Спортивная школа была частью буддийского монастыря, расположенного в двух-трех километрах от города Суза. Дорога вела их через хлебные поля и в этот час была совершенно пустынна, так как зрители все еще пили чай под гостеприимной красной крышей монастыря. Некоторое время Накамура и Умфандо шли молча; телохранители капитана с винтовками у плеча следовали за ними, стараясь не мешать.
Капелла уже давно зашла за горизонт. Ее шестая планета, гигант Иль-Хан, была почти в полной фазе — огромный золотой щит, переливающийся сотней оттенков. На небе виднелись еще два ее спутника, по своим размерам немного уступающие Сараю, на котором, в отличие от них, жили люди; сама же планета Сарай была величиной с Землю. В багрянце неба слабо мерцали всего несколько звезд, сумевших не затеряться во всем этом блистающем великолепии; в золотистом сиянии утопали поля; вдали тускло светились фонари Сузы. Небеса исчеркивались следами метеоров, словно там, наверху, кто-то торопливо писал условными значками. Слева на горизонте вздымался горный массив, его пики, устремляющиеся все выше и выше, были покрыты снежными шапками. Где-то невдалеке выводила рулады неведомая ночная птица, ей в ответ стрекотали насекомые, на хлебных нивах с тихим шелестом прогуливался ветерок. И только хруст шагов по гравию грубо прерывал эту идиллическую симфонию звуков.
— Восхитительный мир, — тихо проговорил Накамура.
Капитан Умфандо пожал плечами. На его черном как смоль лице появилась брезгливая гримаса.
— Хотелось бы мне, чтобы он был дружелюбнее.
— Уверяю вас, сэр, что, несмотря на политические разногласия, ни к вам лично, ни к вашим людям никакой враждебности…
— Да бросьте, — перебил его офицер. — Я не так уж наивен. Начать с того, что Сарай вправе испытывать к нам неприязнь просто потому, что мы — солдаты и сборщики налогов для какой-то там Земли, которая даже посетить ее не позволит обычному колонисту. Но подобные чувства вскоре возникнут и у самого солдата. Дети швыряли в меня комки грязи, даже когда я не был при форме.