Вредина в академии
Шрифт:
И я резко передумала их надевать.
Вернулась в ванную, перерыла косметику Влады, нашла помаду и тушь, накрасилась, брызнулась её духами, горькими и терпкими, с таящейся в сердце сладостью орхидеи. Внимательно посмотрела на себя — и как я себе?
По ту сторону зеркала стоял кто-то незнакомый, я никак не могла понять, что на уме у этой девушки. Одно ясно — ничего хорошего. Хватит быть хорошей.
Чёрный жемчуг с фиолетовым отливом пригодился в первый раз в жизни, я надела кольцо и серьги с идеальными жемчужинами и восхитилась тем, как резко они выделили ресницы и черноту расширенных зрачков, сразу сделав меня старше и опаснее на вид. Короткая нитка таких же жемчужин на шею, чёрная сумочка и туфли — всё, я сама засверкала как этот жемчуг, такая же идеальная и очень дорогая. Эти жемчужины приехали ко мне через четыре Грани, а до этого долгие годы росли на дне океана, откуда их выловили юные ныряльщики-эльфы, такие же тёмные, как эти жемчужины и мои мысли.
— Никси… хм, с тобой всё в порядке? — Лейли смотрела на меня так, как будто хотела пощупать лоб, я улыбнулась одними губами:
— А что, не похоже?
— Не похоже, — шутливо поджала губы подружка, протянула руку: — Идём, я уже предвкушаю, как все обалдеют от твоего вида!
Прозвучало так себе, но я не подала вида, что от этих слов моя уверенность в себе здорово пошатнулась. Мы спустились в парк, где сразу привлекли к себе всё внимание, я автоматически посмотрела на Лейли — она всегда умудрялась нести свою красоту с таким достоинством, как будто зависть и грубая лесть к ней просто не липли, а злые взгляды обтекали её, не причиняя никакого дискомфорта, я так не умела.
— Не смотри под ноги, — почти не размыкая губ, прошептала Лейли, — и на зевак тоже не смотри, смотри на меня, улыбайся и говори что-нибудь. Можешь поправлять причёску и украшения, чтобы не стоять столбом, но не слишком часто, а то это выглядит как прихорашивание, — она медленным жестом провела пальцами по идеальному виску, подмигнула мне и я рассмеялась — всё-таки она классная, зря я.
Мы неспеша прошлись по парку, спустились к набережной, где покачивались лодки и отражения фонариков в воде, выбрали ресторан, заняли столик на террасе, с видом на реку Каменку. В стенах города гномы ещё до Слияния сжали её берега бетонными плитами, изменив русло как им удобно, за что река мстила, раз в несколько лет разливаясь. Прошлой весной Каменка преподнесла всем свой любимый сюрприз, буквально за пару часов превратив набережную в отмель, я тогда хорошо отточила левитацию, а Владка проверила организм на прочность, испытывая его сначала простудой, а потом народными средствами лечения, сложный был период.
Я улыбнулась, вспоминая подругу, обмотанную компрессами и шарфами — смешная, сопливая, губы потрескались, голос простуженный, в больницу идти она не хочет, помощь ей не нужна…
Нам принесли заказ и Лейли стала вертеть блюда, перекладывая кусочки и поправляя зелень, при этом умудряясь выглядеть как искусствовед, оценивающий шедевр мировой живописи.
Я стала смотреть на реку. Сейчас я скорее предпочла бы видеть рядом Владу, умеющую «выключать» красотку и превращаться в свою в доску буквально за секунду, в отличие от Лейли, которая даже в халате и с полотенцем на голове подавляла своим совершенством. Говорила мне бабушка — не имей подругу красивее себя… А я делаю эту ошибку раз за разом, что я могу поделать? Они такие классные.
— «Облака» привезли две новых песни, — улыбнулась мне поверх телефона подружка, — думай лучше о музыке, а не о том, о чём сейчас. Выглядишь, как будто свою жизнь в карты проиграла.
— Можно уже есть, ты наигралась в фотографа?
— Ещё нет… вот теперь можно. Скинуть тебе?
— Дай хоть гляну, что ты там наснимала.
Лейли немного полистала изображения сама, потом всё же неохотно протянула телефон мне:
— Выбери и скинь, там сверху значок.
— Я знаю, — враньё, я не знала, для меня вообще телефон до сих пор был непонятной головоломкой, но признаваться и просить совета у Лейли не хотелось, лучше у Влады спрошу, или у Деймона, он вроде разбирается.
Фотографии у неё действительно получились высокохудожественные, в приглушённых тёмных тонах, с яркими жёлтыми бликами от свечей и шёлковых фонариков на балках — красиво, всё-таки талантливый человек талантлив во всём. Я листала, листала, когда внезапно вместо тёмного фото открылось светлое, сделанное в другом месте — дальше нужного пролистала…
Я замерла.
Мозг ещё ничего не понял, но сердце провалилось в холодную тьму.
На экране было фото еды, как обычно. И ненамеренно попавшая в кадр рубашка того, с кем Лейли обедала в этом роскошном зелёном платье. Бело-серая рубашка со странной архитектурой, вряд ли в Верхнем Городе таких много.
Я дрожащим пальцем перелистнула фото дальше — еда-еда-еда, какой-то учебник, опять еда.
Я очень надеялась, что внешне не видно, насколько я сейчас покрыта колючим льдом изнутри.
***
Мне понадобилось всё моё самообладание, чтобы поесть, дойти до театра, занять своё место и ни разу не дать понять подруге, что причина моего странного состояния в ней. Лейли заметила мою напряжённость, но так как это началось ещё в общежитии, когда я выбирала платье, она не связала моё настроение с фотографиями и вообще с собой. Ну и отлично. Прекрасно.
Квартет «Синие облака» играл восхитительную медленную мелодию, стройный полусид пел о любви таинственным волшебным голосом, чистым, как родниковая вода, его хотелось слушать с закрытыми глазами, улетая в звёздное небо. Но мои глаза были открыты — я боялась, что заплачу, если расслаблюсь.
Он пел, я ласкала взглядом его необычное скуластое лицо, волнистые синие волосы, зелёные глаза почти без белков, как у кошки… красивый. Я так люблю всё красивое, что постоянно чувствую себя тусклой и серой в окружении того, что люблю.
Концерт закончился, мы спустились с крыши через холл театра, на улице зрители по очереди садились в кареты и разъезжались. Образовалась толпа, в центре которой принимал зрительские восторги зеленоглазый полусид, я улыбнулась ему, он улыбнулся в ответ… и что-то произошло. Он не отпускал мой взгляд.
Змея в моей груди резко ударила хвостом, метнулась в одну сторону, в другую, внезапно оказалась так близко, что почти заглянула мне в глаза. Красивая. Такая гибкая и опасная, плавная, медленная… шорох чешуи в ушах вызывал сладкие мурашки вдоль позвоночника, я медленно шла к сиду, мягко качая бёдрами, внутри выписывала петли змея, складываясь пружиной и готовясь к броску.
Он улыбнулся, я улыбнулась.
— Отличный концерт.
— Спасибо.
Он смотрел мне в глаза и я смотрела в глаза ему, молча, с такой улыбкой, как будто слова здесь лишние.
— Мы с ребятами собираемся в «Лунную гавань».
— Прекрасный выбор.
— Составите нам компанию?
— С удовольствием.
Моя ладонь почему-то оказалась в его ладони, очередная фанатка подошла с поздравлениями, ему пришлось повернуться к ней, а я нашла взглядом Лейли, которой что-то рассказывал на ушко скрипач. Лейли посмотрела на меня, я посмотрела на неё. Что-то в этом было, что-то восхитительное, что-то ужасное, что-то достойное наказания и стоящее любого наказания.