Вредина в академии
Шрифт:
Мы шли в «Лунную гавань», я ощущала, как по моей руке вьётся змея, всё ближе подбираясь к руке синеволосого сида.
Ночь прошла как в тумане.
Сумрачный бар с медленными искусственными водопадами, окутанный синей дымкой, пронизанной лучами прожекторов, как-то странно смещающих восприятие цвета, от чего всё вокруг казалось сказочным и волшебным. Красавец-сид, шепчущий изысканные комплименты в моё пылающее от его дыхания ухо. Медленная чувственная музыка, сладкое вино, горячее гибкое тело под моими ладонями, скользкий шёлк… крыша, звёзды, лёд, оливковый поцелуй и мартини, пол качался, я врала, что мне пора домой. Зачем? Змея в груди опьянела от сытости, и до сих пор не спала только потому, что жадно надеялась ещё на капельку чувств.
Мы качались в карете с Лейли, такой же пьяной от мужского внимания, молчали.
Когда меня высадили у общаги, я какое-то время сидела на лавочке у фонтана и смотрела на звёзды, глубоко вдыхая запах ночи, воды и цветов. Было странно, было так хорошо, внутри ещё качалась музыка, лёд и мартини, в ушах шелестел голос сида, на талии как будто бы всё ещё были его деликатные, нежные руки — он ни разу не позволил себе лишнего. А мне бы хотелось? А мне бы…
Змея спала беспробудным сном.
Откуда-то из мрачных глубин сознания выполз сонный мозг, осмотрелся и не нашёл сердца. Где моё сердце?
Где?
Оно лежало на кровати, забившись под одеяло, уткнувшись в стену и закрыв себе уши, ему было невыносимо, невыносимо стыдно. Оно ничего не могло с собой поделать, оно само себя ненавидело, и оно не могло больше слышать этот голос, ощущать на талии эти руки.
Никогда в жизни не пойду больше на «Синие облака».
И этот жемчуг, похоже, никогда больше не надену.
***
Глава 6, как мы попробовали наконец поучиться
Утро началось в обед.
Я с трудом продрала глаза, узнала, что попавшая в глаза косметика — это больно и печёт, сползла с кровати и потащилась умываться.
В зеркале отразилось что-то такое, что я поначалу решила — и моё родное зеркало кто-то заколдовал. Ан нет, это моя физиономия именно так и выглядит, без всякой магии.
Содрав, по ощущениям, вместе с кожей, остатки косметики, я намазалась всякими полезностями и дотащила себя обратно до кровати, ляпнулась медузкой поверх одеяла и попыталась собрать в голове картину вчерашнего вечера.
Так, мы пили. Вино, в ресторане. Потом другое вино, в баре. Потом мартини, чуть-чуть, я забрала бокал у… как его звали?
Потом мы танцевали. И целовались на крыше.
Этот момент блеснул в памяти болезненной вспышкой, от которой хотелось зажмуриться — да, я, целовалась с музыкантом, на крыше, отлично.
Зачем?
Почему, чёрт возьми, я просто не поблагодарила за концерт и не ушла домой спать?
В голове было пусто и тихо, мои вчерашние мотивации испарились вместе с остатками алкоголя в крови.
Я собрала в кулак всё своё мужество и встала с кровати.
Взяла со спинки стула развратное красное платье, оно пахло дымом, алкоголем и глупостью, от него хотелось избавиться немедленно.
Кое-как затолкав его в первый попавшийся пакет, я клятвенно пообещала себе отнести его в химчистку сегодня же, тщательно протёрла туфли, вымыла жемчуг, убрала подальше.
С маниакальной дотошностью навела порядок в комнате, везде вытерла пыль, вымыла даже Владкину обувь, расставила ровненько. Простояла под душем полчаса, оделась как монашка, взяла учебники и пошла в библиотеку — более страшного наказания для себя я не смогла придумать, а по дороге была химчистка, так что вариант был стопроцентный.
***
В библиотеке было тихо и пыльно, ближние столы были заняты через один, я пошла в глубину зала — не хотела никого видеть даже боковым зрением. По лакированному паркету ползали солнечные пятна, массивные полки нависали с двух сторон, угрожая похоронить под грудами знаний. Мне хотелось похоронить себя любым способом, лишь бы побыстрее — в голове играли «Синие облака», до сих пор, голос сида шептал слова прямо в ухо, я краснела и старалась не смотреть на своё отражение в полированных поверхностях.
Открыв учебник, я яростно вгрызлась в знания, да так крепко, что даже погрузилась в процесс и реально заинтересовалась. Но через минуту меня прервал сдавленный смех и шепотки неподалёку. Я подняла голову.
За первым от стойки администратора столом сидели две полурусалки и читали вдвоём одну газету, краснея, хихикая и всячески пряча глаза, которые так и норовили ощупать меня с головы до ног. Молодая администраторша тоже пряталась за газетой, но пальцы её подозрительно дрожали. Я встала.
Пока я прошла четыре ряда столов до стойки, на которую только что положили свежие газеты, успела привлечь все взгляды в читальном зале, становилось тише с каждым моим шагом, и когда я взяла неподшитую в стопку газету и открыла, во всём зале дышала, похоже, я одна.
«Загадочная незнакомка Аленсо ди'Лиса», и фото, на крыше, я смеюсь, сид целует мою шею.
Аленсо, значит. Красивое имя.
Пробежав статью глазами по диагонали, я положила газету на место и пошла обратно к своим учебникам — ничего интересного, описание концерта и последующей тусовки, короткое интервью: «Мы познакомились после концерта, прекрасно провели время, восхитительная девушка, но вы же понимаете, я не могу позволить себе постоянных отношений с моим образом жизни, мы расстались хорошими друзьями». Штамповка, такими заметками пестрят все бульварники, каждые выходные. Видимо, парень знал, что любой его шаг отслеживается и записывается, потому и вёл себя сдержанно, и не напился, и легко меня отпустил. Повезло.
В целом, все в выигрыше — я прекрасно провела время, сид в очередной раз подтвердил свою репутацию романтичного поэта. Всё в порядке.
Усевшись за свой стол, я зацепила ногой пакет и наклонилась глянуть, что это — грёбаное платье, я забыла занести его в прачечную, блин. Правильно Деймон сказал про мою дырявую голову.
Начали дрожать руки, я закрыла глаза, пытаясь прийти в себя, глубоко вдохнула несколько раз и уткнулась в учебник. Не помогло — учебник меня тоже бесил, тем проклятым междустрочным несоответствием, которое я чувствовала спинным мозгом, но никак не могла поймать логически. Всё вроде бы выглядело правильно, но в выведении формулы что-то было, какая-то мелочь…