Шрифт:
Стылое небо сыпало колючей крупой. Ветер был слабым, почти незаметным, но с помощью острых комков того, что в лучшие дни звалось снегом, продирался сквозь мех и леденил тело. Охотники переступали с ноги на ногу, тщетно пытаясь согреться.
Тум-тц-тц-тц-тум, тум-тц-тц-тц-тум, тум-тц-тц-тц-тумм! – отбивала ритм ученица шамана. Колдовская музыка подчиняла себе ветер, снег, мысли – пока звучал бубен, мир двигался в такт этому звучанию. Вот охотники закружились на снегу в том же ритме, вот к ним присоединилась поземка, а вот начал танец и шаман.
Ученица сидела неподвижнее камня, бубен играл словно сам
И Танвакыр стоял неподвижнее камня.
Не из-за музыки.
Виноваты были ремни из оленьих шкур, что стягивали его ноги, и такие же ремни, обмотанные вокруг локтей, и третий, самый длинный ремень, которым он был привязан к Древу Духов.
– Придите и возьмите! – выпевал шаман, отплясывая вокруг жертвенного столба противосолонь. – Приди, о Тынагыргын, благой рассвет, приди и возьми свою дань, приди, о славный Кутх-ворон, приди и возьми свою дань, придите, духи наших друзей и врагов, придите и возьмите свою дань, приходите на пир, приходите на пир и оставьте вражду в мире тьмы!..
Шаман продолжал петь заклинания, только Танвакыр его уже не слышал. Духи пришли и взяли свою часть, и он не чувствовал больше ни ремней, стянувших руки и ноги, ни жесткой коры Древа Духов, лишь слегка тронутого каменным ножом резчика.
Потом в каяке, сплетенном из ветра и алого тумана, приплыл Тынагыргын, коснулся Танвакыра костяной острогой и взял свою часть. Он перестал чувствовать холод и ветер, и снег на смуглом теле уже не таял. Стало светло и хорошо.
А потом сквозь серое небо вниз, сложив крылья, нырнул пестрый ворон Кутх, чьи крылья были столь велики, что тень от них накрывала стойбище. Кутх клюнул его в макушку и забрал свою часть дани. Танвакыр посмотрел вниз и увидел самого себя, привязанного к столбу, и шамана, танцующего вокруг, и восьмерку лучших охотников племени, которые готовились окропить копья и ножи жертвенной кровью, чтобы оружие получило от духов должную долю силы и удачи…
А потом Танвакыр взмыл в небо по незримому следу ворона-проводника и надолго забыл о том, что творилось на земле.
– Леха, еклмн, сгною! – раздалось из кабинета. – Куда, трах-тарарах, смотришь? У Жбанков снова канал свернуло.
Леха-Зубр, в недалеком прошлом Зубрила, а согласно документам Алексей Каретин, покорно переключил терминал и отстучал привычную серию команд.
– Щас…
Как назло, связь не восстанавливалась.
– Ну, пинг твою налево, – выдохнул он, вылез из-за сервера и поплелся в гермозону. Прикрыл дверь, шагнул ко второй стойке, где четвертым сверху располагался многоканальный модем с белой наклейкой «G-Bank», и дважды щелкнул ногтем по крышке. Три лампочки послушно загорелись, заиграла знакомая музыка: «Шшш-ирхррр-шшш».
На всякий случай Зубр проверил логи на сервере. Все было в порядке. Снова. Будь оно неладно.
– Готово, Марк! – доложил он.
Шеф ответил кратким «хмм» и закрыл дверь.
– Опять? – свесился со спального этажа Желудь.
– Опять, – буркнул Зубр.
– Заменил бы ты модем…
– Позавчера новый поставил, старый разобрал – как часы. Карточку переставил на ДымКом – и хоть бы один сбой. Я этот Жбанк и на спутник перенастраивал, и на выделенную – без толку.
Желудь покачал головой. Скосил глаза на табло, которое показывало время и температуру в гермозоне.
– И все время на четвером часу смены.
– Угу. Днем-ночью, будни-праздник – пофиг. Даже когда меняюсь с кем-то. Мистика. Хоть батюшку с кадилом зови, бесов выкуривать.
– Ну спасибо. Он же всех мейлер-демонов изгонит за компанию и «коннект 666» проклянет.
Зубр хохотнул, но тут же снова стал серьезным.
– Надо с этим что-то делать…
– Надо, – Желудь сполз вниз. – Иди покури, я тут покумекаю… а вообще, двигай-ка лучше домой, я подежурю. Потом оттанцуешь.
Зубр некоторое время возражал, но Желудь был выше его на полголовы, тяжелее раза в два и обладал спокойствием индийского слона, который уж если принял решение, то никакая трава расти просто не имеет права. Невозмутимо и деловито напарник извлек Зубра из-за экрана, протащил к двери, завернул в жилетку и придал поступательное ускорение по коридору, щелкнув замком за спиной.
Следующим утром Зубр нырнул в зал, бросил куртку на свободный стул, плюхнулся за экран и врубил почту. Желудь сонно поднял голову со стола.
– Жбанк живой и веселый, – сообщил он.
– Как всегда. По остальным что-то есть?
– Как в танке. И еще, мы тут кой-че прикинули – Аленка обещала одну штуку принести. Должно помочь.
– Какую еще штуку? – не понял Зубр. По его понятиям, маркова секретарша Аленка была девчонкой хоть и своей в доску – покурить пивка-потрепаться-прошвырнуться-поещечтонибудь, очень даже ничего, – но в глубинах харда и сетевых протоколов она разбиралась не лучше, чем положено потомственной блондинке из зауральских просторов.
– Увидишь.
Зубр не стал спорить – разобрал почту, прописал двух новых клиентов, установил свежий модем и полил кактус. С чувством выполненного долга протопал к холодильнику за бутылкой Туборга, а попутно зажевал упаковку чипсов. Вернулся, перенастроил особо требовательного клиента на более мощную станцию, скачал несколько нужных эмпэтришек и, прослушав, удалил все нафиг.
Тут кто-то снял с него наушники и неизвестно чем затарахтел; уж на что Зубр был привычен к кошачим рок-концертам под окном, но от этого чуть не подпрыгнул вместе со стулом.
– Это тебе, – сияющая Аленка, сегодня покрашенная под тигру или другое полосатое создание, вручила ему нечто плоское и круглое, чуть поменьше хаба и на вид довольно древнее.
Зубр повертел «это» в руках. Вспомнилось далекое пионерское детство.
– Бубен? – сипло переспросил он.
– Настоящий, шаманский, – подтвердила Аленка. – Дедушка где-то на Таймыре достал. А я думаю, че ему на вешалке пыль собирать?
– Спасибо, но… зачем?
– Для изгнания вредных духов, – отозвался сбоку Желудь.
– Бесов?
– Вредных духов, – повторил Желудь. – Вот тебе заговор с оригинальной транскрипцией, – он ткнул ошалевшему Зубру распечатку какой-то статьи с сайта о Тайной Магии, – вот набор телодвижений для ритуального танца, – схематичные картинки на втором листке походили не то на каратистские ката, не то на Камасутру для одного, – и приступай.
Положив подарки на стол, Зубр поднялся, подошел к стене и дважды стукнул лбом в специальный профиль, вырезанный из синего ковролина и подписанный «место для битья головой».