Времена года
Шрифт:
Семь дней утомительных будней. На восьмой день я проснулся после полудня, взял копье и пошел на нос, чтобы поглядеть в воду. Я только-только помочился через поручни — это иногда приманивает рыбу — как вдруг увидел плати, плывущего прямо на нас. Он остановился метрах в восьми, встал на месте и уставился на меня и мое копье. Я что-то крикнул ему, но он не ответил. Он только несколько минут глядел на меня, и мне показалось, будто я видел, как он взвешивал свои шансы. Потом он повернулся и поплыл дальше; сильными гребками — он развивал такую
Смог бы он перевернуть нашу лодку? Вероятно, нет, ведь у него не было твердой опоры. Но если бы мы были в воде, мы не смогли бы противостоять даже одному-единственному плати.
После недели необычного люкса быть свободными от страхов, страх снова поднимался во мне. Плати мог приблизиться к нам под водой и перетаскать нас одного за другим через борт. Он мог, пока мы спали, ухватиться за уключину и качать лодку, пока мы не свалились бы в воду. Он мог даже — я клянусь перед Богом — прогрызть дыру в лодке.
Когда проснулись женщины, я сообщил им об этом происшествии, и мы приняли самое простое решение — выставлять вахту. Но втайне я спрашивал себя, нужно ли это. У меня настойчивое подозрение, что плати могут свободно обходиться без воздуха; если он подплывет к нам под водой, то мы не сможем его увидеть, пока он не окажется рядом с лодкой. Или он может неожиданно напасть в темноте. Но вслух я ничего этого не высказал. Они и сами не страдали отсутствием фантазии, и я не сделал бы их счастливее, умножив их ужасные видения сценами своего воображения.
Долго ли еще? У меня появилось подозрение, что с этого времени мы поплыли быстрее.
Я снова видела сон, будто мы непонятным образом повернули и как безумные гребем назад, к ожидающим нас плати. Этот кошмар мучил меня даже в часы бодрствования; особенно ближе к вечеру, когда я становилась чувствительнее и душевно пугливее.
Так получилось, что я почувствовала безымянный ужас, когда при первом утреннем свете увидела землю.
Мы плыли только одиннадцать дней. Мы должны были повернуть; не может быть, чтобы за это время мы преодолели такое расстояние. Я долго смотрела на полоску суши, пока Бренда не пробормотала что-то о том, что земле появиться еще слишком рано.
Потом Габ тоже увидел тонкую зеленую линию у горизонта, и мы долго дискутировали об этом, пока лодка плыла сама по себе. Когда стало светлее, мы единодушно согласились, что видим пурпурные конуса далеких вулканов; это заставило утихнуть мои подозрения.
Вулканы упростили навигацию; я сумела вспомнить их конфигурацию при отплытии. Выглядело так, будто мы подплывали на десять-пятнадцать километров западнее устья реки, ведущей к базе. Оставался вопрос, исправить курс, чтобы высадиться ближе к устью, или грести прямо, а потом вдоль берега. На воде было безопаснее, но мы уже так устали грести, что решились плыть прямо к берегу.
Это длилось немногим более часа, потом наше каноэ с удовлетворенным шуршанием ткнулось в песчаный берег. Мы выпрыгнули из лодки и сразу упали на землю. Не держали ноги. Мне удалось встать, но земля качалась под ногами. По какой-то непонятной причине на этот раз было намного
Мы долго заново привыкали ходить, используя в качестве опоры копья. Как только мы смогли относительно хорошо идти без них, мы собрали все наше снаряжение и как только могли быстро зашагали вдоль берега. Нам очень хотелось побыстрее найти оружие и выкопать его, пока не стемнело.
Наконец, мы ходко пошли вперед, хотя земля под нашими ногами все еще качалась, как только мы останавливались. Влажный лес испускал сильный запах, напоминая о чем-то родном.
Мы доели остатки копченых змей, сладострастно переговариваясь о кулинарных наслаждениях, ожидающих нас на базе. Там было достаточно запасов, чтобы прокормить целый год по крайней мере двенадцать человек; мера предосторожности на случай катастрофы.
К полудню мы подошли к устью реки, но как только мы сошли со скальной тропинки и приблизились к месту, где по нашим воспоминаниям зарыли оружие, мы пережили неприятную неожиданность: кто-то нас опередил. Хотя яма была заполнена гумусом, но углубление было заметно, да и земля была рыхлой.
Пришибленные и испуганные, мы пошли к следующему месту, но и оно было разрыто… в кустах мы нашли три энергетические батареи.
Плати, разумеется, не знали, как они используются. Даже если они наблюдали за нами, как, вероятно, и было в данном случае, они не смогли бы найти скрытые кнопки, которые должны быть нажаты одновременно, чтобы открыть замаскированное оружие. И даже если им случайно удалось бы открыть какое-то из них, им не понять, как вставляется батарея и заряжается оружие.
Мы вернулись к первому укрытию, окрыляемые слабой надеждой, что и оружие было выброшено, так как оно по внешнему виду не превосходило то, которое плати обычно носили при себе, и обладало вполне обычными свойствами. Наши надежды оказались небезосновательными: мы нашли дубинку и воткнутое в землю копье; оба прибора только ждали своих батарей. (Оружие было изготовлено из бруухианского железного дерева, поэтому сырость и гнилостные бактерии были ему неопасны.)
Мы зарядили оба прибора и убедились в их работоспособности. Вероятно, в кустах валялось еще оружие, но мы слишком устали, чтобы продолжать поиски. Мы промаршировали большую часть дня и сожгли слишком много адреналина. Двух ружей будет достаточно, чтобы защитить нас, пока мы спим.
Бренда разбудила меня восхитительным способом. Я только что видел интересный сон… а потом он вдруг оказался не сном.
У меня было последняя вахта перед рассветом. Разыскивая в окрестностях лагеря дрова, я вдруг споткнулся о почти метровую жирную и неповоротливую ящерицу. Я содрал с нее шкуру, выпотрошил и уже начал жарить, наколов на копье, когда проснулись женщины.
После завтрака мы добрых два часа обыскивали окрестности ямы, в которой находилось оружие. Мы методично обходили ее по спирали, но ничего больше не нашли.