Времена не выбирают
Шрифт:
– Понимаю, Шалва Георгиевич, – кивнул Кержак. – Очень хорошо понимаю. Вот они, ваши голуби, что скажете?
А что тут было сказать?
Из Балашихи на Москву нацеливались маршевые колонны оперативной дивизии МВД. И из Софрина тоже. Это уже, вероятно, была бригада особого назначения того же сраного министерства. И из Шибанкова. Кантемировская.
Шця тут же начал связываться с МВД, пытаясь выяснить, кто там без его ведома гонит войска в Москву и зачем.
А Кержак пробежался по границам. В Украине, Прибалтике и Польше 15 дивизий НАТО, и это при том, что их предупреждали. Говорили им, чтобы не делали резких движений. И авиация.
В Турции, Румынии, Венгрии, Польше и Норвегии. В общем, везде. И все в боевой
«Вот же люди! Они что, всерьез собираются воевать?»
– Десять минут назад по НАТО объявлена повышенная готовность, – сказала со своего места Нета.
– В Китае уже полчаса как, – ответил любезностью на любезность Кержак. – Но китайцы не нападут, они просто страхуются от неожиданностей. Это нам Уоккер привет передает.
– Ирина Яковлевна держит их на мушке, так что главное – Москва. У Сергея Кирилловича гвардия в готовности Прыжок, но королева просила по возможности обойтись своими силами.
«Ну да, конечно, – мимолетно отметил Кержак. – Нам только ударов с орбиты не хватает. Для полного счастья, так сказать».
– А счастье было так возможно, так близко…
– Что? – не понял Шця.
– Ничего, – махнул рукой Кержак. – Это я про себя.
Он взглянул на часы. Двадцать минут.
«Нет, – решил он. – Ждать не будем. Потеря времени и ничего больше».
Все было ясно и так, и давно. И, решив, что в такой ситуации лучше перебдеть, чем недобдеть, Кержак вызвал своего зама.
– Михаил Аронович, – сказал он Пайкину. – Первое. Нейтрализовать оперативников ФСБ, а сами городское и областное управления взять под контроль. Пошли стрельцов и рысей. И как можно быстрее.
– Есть!
– Пусть постараются без стрельбы. Газом, что ли? Ну, им виднее.
– Не беспокойтесь, Игорь Иванович.
– Тогда второе. Сформируйте десять-пятнадцать мобильных групп дознавателей. Они пойдут с оперативниками. Задержанных будем потрошить на месте. Принцип домино, понимаете?
– Понимаю. Кого будем брать?
– По первому и второму спискам всех. И две-три группы в резерве. Будет еще один список.
– Начинаем через двадцать минут, – сказал Пайкин и отключился.
Пайкин был классным профессионалом, но человеком не простым, а обремененным такой большой и сложной дурью, что не вступись за него сама королева, Кержак с ним работать поостерегся бы. Но королева настояла на своем, и они уже три года работали вместе. Так что у Кержака вполне хватило и времени и поводов, чтобы понять – Катя никогда не ошибается, не ошиблась она и теперь. Тут ведь вот какая история. Обычная, если разобраться, для России история. Фамилия Пайкина была Кудряшов, а отчество – Николаевич. И был он сорок лет Михаилом Николаевичем Кудряшовым, служил в военной контрразведке и дослужился до подполковника. Конечно, где надо, знали, что родной папа Кудряшова, Александр Исаакович Пайкин, еще в девяносто третьем отъехал на постоянное место жительства в государство Израиль. Ну и бог с ним, потому что с мамой Миши означенный Пайкин развелся намного раньше, когда Миша и говорить-то толком еще не умел, и с сыном отношений почти не поддерживал. Но четыре года назад, когда начались Израильские Большие Игры, Кудряшов вдруг сорвался и поехал в Израиль навестить папу. О чем они там беседовали, что и как между ними происходило, осталось тайной. Возможно, об этом знали в Шабаке [4] или Моссаде, [5] но до России эта информация не дошла. Тем не менее именно в этот момент обычная история превратилась в фантасмагорию. Подполковник Кудряшов решил стать евреем. Вернувшись в Россию, он поменял паспортные данные, приняв фамилию отца и родное отчество, оказавшееся, на поверку, не Александрович, а Аронович, и, пройдя гиюр и обрезание, окончательно стал Михаилом Ароновичем Пайкиным и, вероятно, чтобы добить руководство военной контрразведки России, стал носить черную ермолку. [6] Под фуражкой, разумеется, пока ее, фуражку, с него не сняли. Не за национальность, за дурь.
4
Шабак – организация, известная также как Шин Бет (Служба общей безопасности, по первым буквам, Ш и Б, слов «служба безопасности»), отвечает за ведение контрразведывательной деятельности и обеспечение внутренней безопасности в Израиле.
5
Моссад – израильская разведка.
6
Ермолка – небольшая шапочка (на иврите – кипа) из ткани, которой покрывают голову верующие иудеи.
– Игорь Иванович!
– Слушаю тебя, Эдик.
– Это не исполнитель, Игорь Иванович. Он просто блатной дурень. А послали его как координатора. Правда, есть еще кто-то, кого Абу-Рейш не знает, и этот другой – более серьезный человек.
– Фамилии он назвал?
– Да. Горбунов, Никодимов, Ершаков. Остальные мелочь.
– Молодец, Эдик. Теперь так, Сукин Сын как? Жив?
– Почти.
– Отправь его к медикам. Он мне целый нужен. Список отправь Пайкину и сам тоже ступай к нему. Все.
– Пайкин, – позвал Кержак.
– Слушаю вас, Игорь Иванович, – сразу же откликнулся Пайкин.
– Сейчас Эдик Рукавишников сбросит вам список, о котором я говорил. Горбунов, Никодимов, Ершаков… Их надо брать первыми и колоть быстро и качественно, но они мне нужны целыми. Понимаете меня?
– Будем выводить на Процесс, – кивнул Панкин, обозначив слово «Процесс» особой интонацией.
– Да. Устроим им образцово-показательный тридцать седьмой год.
– В этом случае мне потребуется подкрепление. Может быть, «Витязь»?
– Нет, Михаил Аронович, витязей я вам не дам, они и оперативный полк – наш последний резерв в черте города. Берите СОБР РУОПа, они тоже неплохие ребята, но учтите, они почти наши, но все-таки не наши.
– Учту.
– Внимание! – прервал их беседу голос дежурного по Дворцовому Управлению. – Внимание! Здесь Первый.
И почти мгновенно заставка ожидания – семь вращающихся по сложным траекториям звезд, окрашенных в цвета спектра – исчезла, и на центральной проекции возникло лицо Федора Кузьмича.
«Виктор Викентьевич, – поправил себя Кержак. – Виктор Викентьевич. Теперь, и присно, и во веки веков. Аминь!»
Между тем изображение отдалилось и детализировалось, стало видно, что облаченный в строгий черный костюм и белоснежную рубашку Дмитриев сидит в кресле по одну сторону журнального столика, а его жена, Виктория Леонидовна, одетая в длинное голубое платье – по другую.
– Добрый день, дамы и господа, – улыбнулся Виктор Викентьевич. – К сожалению, у нас крайне мало времени. Максимум сорок минут. Так что попрошу вас быть лаконичными. Слушаю вас.
И в этот момент слева от Кержака прямо в воздухе возникла бегущая строка. Это Чудновский передавал в текстовом режиме экстренное сообщение. И пока дама Ноэр – «Прошу вас, Наталья Петровна!» – обрисовывала ситуацию в целом, Кержак читал данные, добытые Чудновским, и отчет Эдика, поступивший сразу на два адреса, ему и Пайкину.
– Игорь?
Кержак заметил, что Виктор Викентьевич нашел нужным отметить в обращении известную близость, которая между ними существовала, и благодарно кивнул.