Времена негодяев

Геворкян Эдуард Вачаганович

Виктор смотрел вниз. Дом, куда их затащили, был на склоне горы. Он плохо ориентировался, но когда подошли ближе к воде, разобрался в сплетении улиц, несколько раз показал пальцем влево и вправо, а сам в это время старался ни о чем не думать. Никогда не строй планов, — поучал Гонта. Крутить в голове — погубить дело. А сейчас это значит — погубить себя.

Жуков не сводил с Виктора глаз и как бы невзначай уткнул ему в бок ствол карабина, лежащего на коленях.

— Теперь вниз, — сказал Виктор, и платформа зависла над перекрестком.

Прошел час,

от силы два, с тех пор как он расправился в этой подворотне с Боровом. Возможно, он там еще валяется, мертвый Боров, тогда…

Первым в ворота прошел ротмистр, махнул рукой, остальные потянулись следом. Сармата держали в середине. Он оглядывался по сторонам, выискивая знакомое лицо. На улице людей было много, на их группу почти не обратили внимания, только кто-то, узнав дубасовцев, очевидно, по нашлепкам на плечах, шарахнулся в сторону и негромкий голос сзади проговорил: «Перевешать бы эту шваль!»

Жуков стоял в подворотне и настороженно вглядывался во двор. Десятка три старух обсели скамейки у подъезда. Завидев ротмистра с карабином наизготовку, они зашумели, забормотали, тыча в него пальцами. Жуков велел блокировать выход, и платформа перелетела к подворотне.

Между Виктором и мусорным баком находились двое. Рисковать нельзя.

— Дальше? — спросил Жуков, глядя на Виктора и поигрывая стволом. Или забыл — где?

Виктор пожал плечами и двинулся во двор. У входа в подъезд Жуков обогнал его и пошел впереди. Старухи на миг замолчали, а потом заговорили сразу. Понять ничего нельзя было.

Поднимаясь по лестнице, Виктор слышал за спиной сопение и мат вполголоса. На последнем этаже постучаться в любую дверь, а потом сбить с ног идущего сзади и во двор. А там видно будет.

На третьем этаже он понял, что высоко забираться нельзя. Пока он будет скакать по ступеням, они спокойно подойдут к окну и снимут первым же выстрелом. Проскочить в квартиру, запереть двери и через балкон? Жуков может опередить…

Сейчас!

Виктор нажал на кнопку первой же двери на лестничной клетке, а когда звонок не сработал, стукнул несколько раз кулаком.

В глазке потемнело, мигнуло, а потом дверь распахнулась, и Жуков, дернувшийся вперед, чтобы не дать Виктору войти первым, упал как подкошенный от удара железным прутом по голове.

В дверях стоял Боров с замотанной головой. Наступив на ротмистра, он с ревом кинулся на Виктора, тот присел, и Боров кувырнулся на поднимавшуюся следом команду.

Спокойно перепрыгнув через перила на нижний пролет, Виктор не торопясь спустился вниз, оставив за собой крики, грохот и лязг.

Быстро пересек двор, и в подворотне метнулся к мусорному баку.

Есть!

Ствол, зарытый им в мусор, в мусоре и оказался. Виктор прокрутил барабан и вернулся во двор.

Старухи у подъезда исчезли. Он успел про себя отметить это обстоятельство, и тут из двери вывалилась дикая орава. Боров пятился, отмахиваясь прутом, на него наседали дубасовцы, пытаясь достать прикладами, а за ними, ругаясь во весь голос, выскочил парень с ножом, таща за собой Сармата. Сармат норовил пнуть его, но конвоир уворачивался и оглашал двор отборным матом.

Увидев Виктора, они на миг замерли, только Боров продолжал рубить воздух своей железякой. Виктор не целясь выстрелил им под ноги.

Отдача сильно ударила в плечо. Огненная линия пересекла двор и вонзилась в землю. Негромкий хлопок и визг осколков слились в один звук, словно чихнул сопливый великан.

Парень с ножом охнул, поднял руку к лицу и упал. Осколком ему начисто срезало нос. Высокий дубасовец держался за живот, наверно, и его задело. Боров бросил прут и задрал руки.

Виктор медленно подошел. Двое выронили карабины и тоже вскинули руки. Не отводя глаз, он присел, взял нож и на ощупь перерезал веревки Сармата.

Сармат подобрал карабины и пошел к воротам. Виктор пятился за ним. Заметив косой взгляд Борова, поднял ствол, и живописная группа опять застыла, только высокий застонал и сел на землю.

Увидев их, дубасовец, сидевший в платформе, потянулся к кобуре.

— Не надо, — мягко сказал Сармат, и дубасовец спрыгнув, сгинул, растворился среди прохожих.

3

— Больше в такие глупые истории попадать не буду, — сказал Сармат. Тысячу раз прав Мартын, веду себя как мальчишка. И зря от охраны отказался.

Платформа круто развернулась над мостом и пошла вдоль берега.

Виктор невнимательно слушал излияния Сармата, где вперемешку с благодарностями к своему спасителю изрыгались угрозы в адрес Дубасова и все это перемежалось самобичеванием.

Не раз и не два приходилось Виктору вляпываться по уши в местные завороты, но никогда еще так плотно он не врезался. Прошло несколько часов всего, а уже успел намесить дел. И все из-за встречи с Боровом. Стычка в подворотне вывела его из холодного созерцательного равновесия, без которого гонец очень скоро отправляется только в одну сторону с легким грузом в голове или, чуть потяжелее, на шее. А неожиданное воскрешение Борова и драка на лестничной клетке казались Виктору кадрами из сказочного фильма, где неуничтожимый злодей время от времени возникает перед героем, дабы герой выказал свою доблесть.

Он не чувствовал себя героем. Скорее мухой, ползущей по стеклу, жужжит, трепещет крыльями, а все на месте. Если муха уверена, что летит, то нет большой разницы, где ее встретит паук…

«Ну, это мы еще посмотрим!» — Виктор тряхнул головой, избавляясь от легкой одури, и посмотрел вниз.

Территория порта отсюда казалась неопрятной темно-серой кучей булыжников, сквозь которые местами высовывались обглоданные шеи кранов, заваленные чуть ли не доверху.

Сармат кружил на одном месте, зависал, потом кидал платформу вправо или влево, снова зависал, вглядываясь в еле заметные черточки среди булыжников. Потом удовлетворенно сказал «вот они» и платформа спикировала на большой пустырь. Черточки оказались людьми, а то, что Виктор принимал за булыжники — контейнерами.