Времена негодяев
Шрифт:
Когда тропа пошла вниз, над головами раздался громкий шелест, и тень от большой платформы на секунду накрыла улицу.
Оставив за собой быстро оседающий шлейф, платформа исчезла за домами.
Петро зажал нос.
— Сейчас гвоздикой вонять будет! — гнусаво сообщил он. — Ненавижу.
— Пошли скорее, — дернул его за рукав Уля. — Станция где-то рядом.
А когда они вышли к площади с постаментом без памятника, то увидели впереди на возвышении приземистое сооружение.
— Вот и метро, — сказал Саркис. — Бегом!
Перескочив через ручей, протекающий по бывшей улице, они с разбега одолели ступеньки и затормозили только у дверей.
Саркис нахмурился. Этого он не ожидал. Двери и окна входа на станцию были глухо заварены стальными прутьями, а поверху шла мелкоячеистая сетка.
— Зато мы дольше всех… — начал было Уля, но, посмотрев на Саркиса, замолчал. Петро обошел оба входа, соединенные аркой, подергал решетку, плюнул и присел на корточки.
— Должен быть еще вход, — в сомнении произнес Саркис.
Второй вход они нашли, перейдя через улицу. Лестницы, ведущие под землю, были прикрыты балками с той же проклятой ржавой сеткой.
Петро принюхался. Рядом маслянисто блестели большие лужи, из них выпирали бетонные стены, груды каменного хлама, грязь между лужами затвердела и растрескалась. Судя по резкому гвоздичному запаху, здесь не распыляли, а просто сбрасывали всю жидкость против летающих и кровососущих.
— Свалка вонючая! — Петро зажал нос.
— Здесь раньше пруд был, — сказал Уля. — Потом его засыпали. Видишь, сколько накидали. А все равно болото.
— Почему его засыпали? — спросил Саркис.
— Не помню.
Они перешли на другую сторону и сели на высокий бордюр. Здесь было оживленнее. Минут за десять они увидели двух мужчин и женщину. Женщина, проходя мимо, на секунду задержалась около них, ничего не сказав, пошла дальше.
— Что делать будем? — спросил Уля. — Скоро обед.
Саркис пожал плечами. Раздражали миазмы, идущие с болота. Глупое «вот и сходили за книгами» — назойливо вертелось в голове. Метро! Кого возить, когда возить некого!
— Чую! — вдруг сказал Петро.
— Что, — раздраженно спросил Уля, — в животе бурчит?
— Сам ты бурчишь! Земля трясется.
Бетонный брус под ними слабо задрожал.
— У нас по воскресеньям дома трамвай пускали, — мечтательно сказал Петро и зажмурился. — Ось так же земля дрожала.
Замолчал, широко раскрыв глаза. Саркис вскочил на ноги, а Уля выставил перед собой указательные пальцы обеих рук.
— Ну, Петро, два компота за мной, — вскричал Уля.
Петро зарделся.
— Все-таки работает метро, — сказал Саркис.
— Осталась ерунда, попасть внутрь, — добавил Уля.
Очень хотелось есть. Пить тоже. Вот уже час, как ребята сидели в тени козырька у входа. Несколько раз над ними пролетала платформа, потом по улице с надсадным ревом проехал тяжелый самосвал, груженный песком. Заметив какое-либо движение, они на всякий случай прятались в густых зарослях за входом. И не зря — со стороны Остоженки вдруг вышли патрульные в зеленых куртках и с карабинами за плечами. Ребята проводили их опасливыми взглядами и долго не вылезали из кустов. Конечно, стрелять в них патруль не будет, но вот за уши в Лицей точно приведет.
Через несколько минут патрульные вернулись. С ними вместе шел щуплый невысокий человек. Уля первым разглядел, что руки щуплого заведены за спину и связаны. Прошептал: «Поймали кого-то» — и слегка раздвинул кусты, чтобы лучше было видно.
У болота патруль остановился. Щуплый что-то кричал, дергался, но двое крепко держали его. Тут подошли еще патрульные, щуплый завопил, его неожиданно отпустили, и он отпрыгнул в сторону. Со связанными руками далеко он не ускакал, один из патрульных не торопясь догнал его, стянул карабин с плеча. Блеснула полоска штыка, визг щуплого ударил по ушам и оборвался. Хлюпнула лужа.
— Ворюгу поймали, — шепнул Петро. — Видали, как его!
Саркис ничего не ответил. Он подумал, что тело щуплого сейчас медленно погружается в тягучую жижу, все глубже и глубже, ложится на дно и замирает со связанными руками.
Когда Петро в четвертый раз намекнул насчет обеда, терпение Ули лопнуло. Он подскочил к сетке, продел свой штырь в ячейку и рванул. Дзинкнув, сетка слегка отстала от прутьев. Уля с удивлением потрогал места сварки.
— Трухляк, — радостно сказал он. — Давай, Петро!
Петро молча взялся за сетку. С грустным треском сетка отошла.
И вот они встали перед лестницей. Там, внизу, в полумраке, одиноко светила лампочка. Мальчики вдруг поняли, что до сих пор все их поступки были мелкими плюшками. А сейчас они не знали, куда попадут и как будут выбираться обратно.
Слабый свет еле освещал ступеньки. Они шли медленно, держась за стены.
Пустой коридор освещался далеким плафоном. Никого. Тихо. Слабый шелест, и теплый сырой воздух давит в лицо.
Петро ушел вперед и вдруг замер, всматриваясь во мрак. Саркис и Уля подошли к нему.
— Что? — неслышно спросил Уля.
— По-моему, нас там ждут, — прошептал Петро.
Ребята медленно отступили за колонну. Саркис вгляделся: впереди маячили темные фигуры, словно карлики выстроились в цепочку и взялись за руки, никого не пропуская. Вот сейчас они двинутся цепью вперед, раскинув руки, чтобы изловить их и навсегда оставить здесь, в темноте и сырости.
Уля поводил перед собой ладонью и громко сказал:
— Металл.
Вблизи карлики оказались турникетами с растопыренными, вывалившимися из гнезд стопорами. Не страшные. А даже наоборот, былые стражи с погнутыми, ржавыми рычагами стопоров выглядели жалко.