Времена негодяев
Шрифт:
Сиденье аккумуляторной тележки было узким и не имело спинки. Саркис держался за поручень, чтобы не свалиться, и вслушивался в монотонное бормотание старика.
— …А я говорю, никому ваше метро не понадобится, пока народ уговорят, да пока начнут возвращаться — сто лет пройдет. Центр весь разваливается, а строить не разрешают, заповедная зона, надо, мол, восстанавливать, как раньше было, реставраторов пригласить, а где их возьмешь, реставраторов? У нас в вэпэдэ и то, что ни день, какой-нибудь панельный дом рухнет, а они — реставрировать! Да-а… вот и решили жилищную проблему. Помню, до мора за каждый метр дрались, пока жилье купишь — поседеешь. А теперь — живи хоть в Кремле, если приперло! Только кому припрет? У нас в вэпэдэ хоть только на первых этажах, но вода есть, а тут ведь все сгнило, и вся нечисть здесь…
— Что такое «вэпэдэ»?
— А? Временно покинутые дома. ВПД. Временно, хм, как же! Сейчас половину домов снеси, все равно жилья выше ноздрей. Вот. И метро долго никому не понадобится. Я им говорю: дайте мне пару станций, да ребят крепких десяток — всю Москву и область грибами обеспечу, а они смеются ничего, говорят, дед, не волнуйся, в случае чего нам Африка грибами поможет. Какая, говорю, к черту Африка, нет вашей Африки, и поможет она разве что гробами, а они смеются: ты, говорят, дед Эжен, еще внукам нужен, а я говорю, какой я вам дед, я, во-первых, вам Евгений Николаевич, во-вторых, доктор экономических наук и лауреат кейнсианской премии, а в-третьих, амикошонства не терплю и требую адекватной реакции, а они все равно смеются, ну, говорят, ты бы, дед Эжен, еще чего-нибудь вспомнил, а то скучно.
Саркис чуть не заснул под убаюкивающее журчание старика, вздрогнул и крепче ухватился за поручень. Дед Эжен ему понравился. Мало того что он накормил их до отвала и напоил чаем, ко всему еще предложил подбросить чуть ли не до Лужников. И на имя короткое не обижается. В Лицее только Уля с коротким именем, он говорит, что все это глупости, и вовсе жизнь не укорачивается, если имя сокращать, но многие верят в это.
Уже в первые минуты знакомства, сидя за столом в маленькой уютной каморке, Саркис решил, что все, что было тайной наверху, перестает быть тайной внизу. Раз там никого нельзя было посвящать в тайну, даже знакомых, то здесь, наоборот, первому же незнакомцу следовало рассказать все. Что он и сделал.
Старик выслушал его, хлопнул по плечу и непонятно обозвал новым Калле Блюмквистом.
Одна стена представляла собой большую дверь, обитую пластиком. В углу на гвозде висели респираторы. Когда старик, откинув засов, скрылся во мраке, оттуда пахнуло знакомым резким запахом сырости. Вскоре он вернулся с коробом грибов.
А после того, как они наелись и помогли ему загрузить ящики на платформу, он велел двоим лезть за ящики, а Саркиса пристроил рядом.
Впереди замигал фонарь. Дед Эжен притормозил, и они подобрали высокого человека с большим мотком проволоки на плече. Он бережно приподнял Саркиса, уселся на его место и посадил мальчика к себе на колени.
— Держи крепче, а то уронишь, — буркнул дед.
Незнакомец спросил о здоровье, о внуках, пообещал на днях заглянуть. Время — как песок между пальцев, пожаловался он, ничего не успеваю.
— Ты давно обещаешь зайти, — сердито ответил старик. — А вот твой брат гостит у меня чуть ли не каждый день! Хороший собеседник. Правда, заносит его…
— Знаю, — попутчик рассмеялся. — На великие дела потянуло братца. Ищет свет истины с завязанными глазами.
— А ты не ищешь?
— Кажется, я уже нашел, — задумчиво протянул незнакомец.
— Э-хе-хе, — вздохнул дед Эжен. — Ладно. Что там сегодня крутят?
Они немного поговорили о новом сериале «Огненные братья против Свинцового Замка». Старик ругал переводчика, но ему, как и Саркису, нравился бой одноглазого Гриффитта с хозяином замка на горящих балках. Немного погодя он ругнул телевидение, которое вперемешку с бодрыми заявлениями о скором возвращении жизни в прежнее русло, крутит в обилии псевдосредневековую муру. «Эскапизм, новые стереотипы», — непонятно бормотал он.
Платформа въехала на станцию и медленно покатила вдоль арочных проходов. Часть проходов была заварена листами гофрированного металла, из щелей пробивался яркий свет, слышались голоса, громкий смех.
Саркис хотел спросить, что там, но дед Эжен прижал палец к губам. Когда они снова нырнули в тоннель, старик вздохнул и сказал, что часть станции днем сдают в аренду какому-то движению, хотя, какие сейчас движения, смерть вымела почти все движения, партии и объединения, остались бледные тени — правда, тени очень шумные и даже агрессивные.
— Все это игрища! — сказал попутчик. — Суета и блекотание.
— Воняет от этих игр, — буркнул дед. — Взрослые же люди!..
— Ну и пусть играют.
— Я бы оставил игры детям. А вообще, даже в самую лихую годину дети будут играть, и даже в самой невинной игре зародыш других игр или отголосок древних. Детям без тайн неинтересно, — здесь старик Эжен назидательно вздел палец, — взрослым их тайны кажутся ерундой, зато им тайна взрослых — сущая труха!
6
Так они ползли, ползли и, наконец, доползли до «Спортивной». Попутчик ловко вернул Саркиса на место и спрыгнул на рельсы. Махнул рукой на прощанье и исчез.
Большая толстая женщина в оранжевой куртке без рукавов встретила их сердитым басом: «Долго я вас ждать буду?»
А когда они перегружали ящики на страшно скрипящие ребристые ступеньки бесконечно движущейся ленты, она сварливо осведомилась у деда Эжена, где он подобрал новых внуков?
Уля и Петро с интересом наблюдали, как ступени уносят вверх ящик за ящиком.
Старик ткнул пальцем в движущуюся лестницу:
— Сейчас последние загрузим, и вы за ними. Как сойдете с эскалатора, стойте и ждите меня. Ну, вперед!
Саркис осторожно ступил на ленту, тут же вздыбившуюся ступенями, пошатнулся, хотел ухватиться за желтоватые пластины, но дед Эжен снизу крикнул: «Не хватайся, руку оторвет!»
И тогда Саркис сел прямо на ступеньку. Сверху он видел, как прыгнул на ленту Петро, за ним Уля. Уля уселся на ящик, но тут же вскочил от женского вопля: «Ты мне грибы попередавишь!» Петро стоял, пошатываясь, потом решительно двинулся вперед и дошагал до Саркиса.
Наверху два парня в толстых ватных куртках складывали ящики к стене. Завидев ребят, один из них поднял брови: