ВРЕМЕНИ В ОБРЕЗ
Шрифт:
Забывшись в предвкушении победы, он едва не лишился жизни, поскольку противник непостижимо быстро развернулся и отбил руку Дэйна, так что удар пришелся в плечо.
Потерявший равновесие и потому беззащитный Дэйн постарался вернуться в стойку, проклиная себя за то, что не бил в корпус соперника. Он нарушил основное правило боя: никогда нельзя недооценивать противника.
К счастью, это правило позабыл и противник. Он тоже потерял равновесие и, разозлившись, не использовал эти несколько секунд для того, чтобы вернуться в устойчивую боевую позицию. Он, не
Попытка не удалась. Дэйн без труда увернулся, оказавшись у противника за спиной, мгновенно встал в стойку. Теперь его руки были прижаты к бокам, а правая нога взлетела вверх и резко ударила незнакомца по почкам.
Тот упал, ударился головой о пол и выронил дубинку. Решив больше не испытывать судьбу, Дэйн прыгнул ему на спину, схватил за волосы и оттянул его голову назад. Руки незнакомца слабо скребли по земле; Дэйн замахнулся для последнего удара по шее ребром ладони.
– Хватит!
– вскрикнул поверженный противник, и Дэйн остановил руку в дюйме от его сонной артерии.
Незнакомец медленно сел, привалился к стене и попытался отдышаться. Левый бок его, в который Дэйн впечатал ботинок, сильно болел. Несчастный поморщился и сказал:
– Я удивлюсь, если ты не сломал мне пару ребер.
– Возможно, - согласился Дэйн.
– Но, скорее всего, это просто ушиб.
– Все-таки я лучше схожу к врачу, чтобы проверил.
– Сходи, если хочешь. Правда, я не уверен, что у тебя будет такая возможность.
– Надеюсь, что будет.
– Незнакомец поднял голову и увидел, что Дэйн снова становится в боевую стойку.
– Мой милый мальчик, - сказал он, - я не знаю, что ты придумал насчет меня, но почему бы нам сперва не поговорить?
Дэйн кивнул.
– Говорить будешь ты, а я - слушать.
– Вот и хорошо. В таком случае, может, ты не будешь стоять столбом? Я хочу сказать, что бок у меня огнем горит, а тот первый удар хотя и не попал в цель, но, кажется, парализовал мне правую руку. С таким раскладом, я думаю, ты можешь расслабиться, даже присесть рядом и покурить.
– Нагнись и обними колени, - приказал Дэйн. Морщась от боли, тот повиновался. Дэйн быстро обыскал его, но не нашел ни ножа, ни пистолета.
– Все в порядке, можешь разогнуться, - разрешил он. Сел рядом и закурил.
– Итак, кто ты такой?
– Я Джабир абу Ибрагим.
– Откуда ты?
– Я родился в Рабате, но мой дом - Каир.
– Далековато ты забрался от дома, Джабир абу Ибрагим.
– Не спорю, но не дальше, чем ты, мистер Дэйн.
Несколько мгновений они молча изучали друг друга. Дэйн был поражен. Ни поведением, ни разговором Джабир не походил на убийцу. Он был высок и худ, с приятными чертами лица. Несомненно, городской житель, путешествовал мало: его кожа была светлой, ее не касались ни солнце, ни ветер, а его длинные тонкие пальцы едва ли привыкли к тяжелой работе. Одет он был в легкий серый костюм итальянского покроя, в данный момент здорово измазанный. Он был чисто выбрит, и это в краю, где мужчины гордятся своей бородой. Приветливый и открытый, он наводил на мысли о приятной беседе за вечерним коктейлем, а уж совсем не о кровавых пятнах на полу кожевенного завода.
– Кто приказал тебе убить меня?
– спросил Дэйн.
– Или это было твое собственное желание?
– Отнюдь, - ответил Джабир.
– Что же до моих нанимателей - вернее сказать, моих друзей - благоразумнее было бы не называть их.
– Да, - признал Дэйн.
– Но как ты считаешь, стоит ли твое благоразумие сломанной шеи?
– Я не верю, что ты пойдешь на это, - сказал Джабир с обезоруживающей улыбкой.
– Посуди сам: я избит и немощен, полностью в твоей власти. Ты американец и придерживаешься национальной традиции по отношению к честной игре.
– Ты и вправду так думаешь?
Джабир с чувством кивнул.
– Твой характер - как на ладони, ты мог бы убить меня в горячке драки, да и почти убил. Но теперь, когда бой окончен, неужели ты способен хладнокровно расправиться со мной? Мой друг, не глупи! Ты не похож на варвара, такого, как турки или русские, и не пытайся убедить меня в обратном.
– Интересное заявление, - отозвался Дэйн.
– Ты готов поставить на это жизнь?
– Почти наверняка.
– Тогда ты проиграл, - сказал Дэйн. Он оттащил Джабира от стены и бросил его на пол лицом вниз. Затем упершись коленом в его поясницу, обхватил двумя руками голову и дернул.
– Ради Аллаха, стойте!
– заверещал Джабир.
Дэйн остановился.
– Прошу прощения. Ты, наверное, хотел помолиться?
Джабир слабо пробормотал:
– Вы хотели убить меня. Вы действительно хотели меня убить...
– И хочу до сих пор, - заверил его Дэйн.
– Молись побыстрее, или что ты там собирался. Даю тебе три секунды.
Джабир недоверчиво покосился на него. Дэйн следил за наручными часами. Потом его руки снова взялись за голову Джабира.
– Постойте!
– вскрикнул тот.
– Я расскажу вам все!
– Как пожелаешь, - ответил Дэйн.
– Но я не заставлял тебя идти против своей совести.
– Моя совесть - это моя жизнь. Помогите мне встать и дайте, пожалуйста, сигарету.
– Начинай, - скомандовал Дэйн.
– Кто нанял тебя?
– Никто. Я согласился на это ради того дела, в которое верю.
– И что за дело? Кто тебе сказал, что меня нужно убрать?
– Дело - независимость Ракки. Человек, который хотел вашей смерти - Саид Азиз Аоуд Бен Алима. Теперь можно я сяду и возьму сигарету?
– Продолжай, - сказал Дэйн. Ему нужно было время, чтобы все обдумать. Алима был его связным в Ракке и самым знаменитым деятелем освободительного движения. Комитет специально послал его на связь с Алимой. Геолог Хасан, который наткнулся на расположение иракской танковой бригады, был человеком Алимы и передал эти жизненно важные сведения по распоряжению самого Алимы.
Теперь Бен Алима стремится убить Дэйна - если верить Джабиру. Смысл?
– Ребенок и то выдумал бы лучшую историю, - выдал Дэйн свое заключение.