ВРЕМЕНИ В ОБРЕЗ
Шрифт:
– Хорошо, - перебил его Хасан.
– Я верю, что вы - человек Лахта. Эти условленные фразы - дурацкие, тем более что от Ас-Шихра до Рас-Музандам почти тысяча миль.
– Идея заключалась в том, чтобы точно выяснить, что говоришь с нужным человеком. Вы знаете, зачем я здесь?
– Да, конечно. Вы приехали, чтобы получить информацию. Она у меня. Скажите, комитет до сих пор намерен начать революцию седьмого сентября?
– Да. Если только я не найду убедительных причин отложить ее.
Хасан закрыл блокнот и пересел в кресло. Он зажег сигарету и некоторое
– Вам не понравится мой доклад.
– Он неблагоприятен?
– Да, можно сказать и так... все равно что ураган назвать легким ветерком.
– Как бы там ни было, я должен вас выслушать и передать ваши слова Комитету.
– Выслушаете, - сказал Хасан.
– Но может получиться так, что вернуться обратно будет чрезвычайно трудно. Здесь все происходит очень быстро, мистер Пирсон. Иракцы не спят.
– Я на подозрении?
– У вас безупречное прикрытие. Тем не менее будьте готовы к тому, что в течение ближайшего часа вас арестуют, то есть еще до обеда, к десерту признают виновным и вынесут приговор после вечернего кофе.
– Какого черта... Ладно, будем последовательны. Сначала я хотел бы услышать ваш доклад.
Глава 4.
Главная проблема в Ракке - узнать нужную новость к нужное время. А это значит, чтобы нужные люди оказались в нужном месте.
Ирак очень большой, а Ракка намного меньше. Революция за независимость может победить, но готовить ее необходимо с особым тщанием. При соблюдении следующих важных моментов: она должна быть внезапной, хорошо подготовленной и поддерживать интересы народа. Переворот должен произойти быстро, чтобы иракцы не успели ввести свои войска. Установить свое правительство, отправить полномочную делегацию в ООН и получить признание суверенитета от других держав.
Политическая ситуация такова: если иракцы успеют нанести удар, они "подавят выступления, подстрекаемые диссидентами из этнических меньшинств". В случае если они запоздают, то "выступления"" превратятся в "революционное восстание", а "диссиденты" станут главой "правительства независимой страны".
Первый и самый важный вопрос: насколько быстро будут действовать иракцы? Сколько времени им понадобится, чтобы передислоцировать в Ракку хотя бы полк?
Хасану повезло: он знал ответ на часть этих вопросов.
Иракское командование считало Хасана человеком, далеким от политики. Впрочем, этот статус содержал скорее не позитивный, а негативный оттенок. Он означал, что этот человек, так или иначе, не является противником существующего порядка, который наводит Ирак; но все-таки и не является его союзником. Человек, как утверждают политиканы, существо политическое. Не бывает нейтральных иди внеобщественных масс, как не бывает "далеких от политики" людей. Те, кто не включается в социальную деятельность - непросвещенные простаки. Сама природа человека толкает его к общественной жизни; вопрос лишь в том, когда и для чего.
Этой точки зрения придерживалась вся тайная полиция Багдада, поэтому ее не могли не перенять во всех провинциальных учреждениях полиции, таких, как в той же Ракке. А это значило, что от Хасана ждали, когда он переметнется на какую-либо сторону, и потому за ним наблюдали.
Такая оценка, данная не кем иным, как шефом тайной полиции, считалась более чем хорошей характеристикой. В местах, где каждый находится под подозрением, а интеллигенты (таковым считался всякий закончивший колледж) расценивались как враги, если не доказывали обратного, наименее подозрительный человек автоматически заслуживал наибольшего доверия. Исходя из этого Хасан был в прекрасных отношениях со всеми полицейскими ищейками.
Его работа позволяла ему разъезжать по всей стране, а иногда даже бывать в такой дали, как Басра и Хофуф.
Хасан путешествовал, держал рот на замке, а уши востро и примерно исполнял свои служебные обязанности.
Три недели назад его послали сделать кое-какие пробы на севере страны, где-то в районе Вади-Харамона. Это была закрытая военная зона, расположенная в шести часах быстрой езды от Ракки и менее чем в двенадцати минутах - от иракской границы. Земля там была бесплодной, а реки пересохшими. Казалось, в такой пустыне невозможна жизнь, но всего за час Хасан увидел двух газелей, стервятника и танковую бригаду.
Газели и стервятник еще туда-сюда, но танковая бригада, хотя и не столь ужасное явление, как джинн, и не такое редкостное, как птичье молоко, все же встречается не каждый день. Это как смерть: достоверно известно, что когда-нибудь ее встретишь, но она всегда приходит неожиданно.
В плоской долине прямо перед собой Хасан увидел большое скопление техники и людей. Повсюду виднелись военные палатки британского образца, стенки которых тщетно старались уловить хотя бы малейшее дуновение ветерка. Палаток было около сотни, между ними сновали люди в военной форме.
Немного в стороне от прочих возвышались палатки побольше, перед ними стояли часовые. Иракский флаг свисал с алюминиевого флагштока. Под ним виднелись два полковых флажка.
В пятидесяти ярдах от лагеря ровными рядами стояла техника. Хасан насчитал двенадцать танков, восемь или десять БМП, несколько джипов и один ракетомет. Кроме этого, но не так четко, он разглядел две-три пушки-самоходки. На прицепе одного из грузовиков стояли минометы. Пять-шесть джипов были оснащены пулеметами пятидесятого калибра.
Вся зона была обнесена забором из колючей проволоки, вдоль которого расхаживали охранники.
Неподалеку виднелась полевая кухня невероятных размеров, у которой хлопотало пять или шесть поваров. Уборные были расположены на периферии импровизированного городка. Хасан насчитал пять штук. Они стояли, как памятники тех страшных часов, которые ушли на продалбливание каменной земли.
Секунды через три Хасан отступил со всеми предосторожностями. Оставаться там дольше не было необходимости: достаточно было раз взглянуть. Он вернулся к своему джипу и отъехал миль на пять. Потом остановился, глотнул воды, затянулся сигаретным дымом и постарался все обдумать. Он был очень впечатлительным молодым человеком.