Временна?я канцелярия
Шрифт:
Действительно, осталось немного продержаться. И зачем мы вообще ходим на работу? Где многие не то, чтобы не любят свою работу, а попросту не понимают, зачем они все это делают. Точнее, мысли эти иногда приходят им в головы, производя некоторый хаос, но вскоре уходят, стоит грозному начальнику показаться из-за угла или просто вспомнить о своих кредитах. Как заводной механизм старых неисправных часов приходит иногда в движение, но уже через несколько секунд замирает снова. Вот и мы примерно такие же часы, стоящие на месте.
Иногда некоторые экземпляры даже пытаются сменить место работы, или вовсе сферу деятельности, и с громкими словами: «С меня хватит», – оставляют рабочие места на зависть коллегам, но в скором времени превращаются в те же сидячие часы, но уже на другом месте.
Я тяжко вздохнул. Что уж кривить душой, я ничем не отличался от своих соратников по трудовому тылу. Всем нам было спокойнее на так называемой стабильной работе, все мы боялись неизвестности, и могли только завидовать смелым коллегам, решившимся наконец-то сдвинуться с места и начать жить. Но стоило нам узнать, что, впрочем-то, сменили они «шило на мыло», как тут же злорадное жужжание, похлеще чем в любом улье, заполняло офисное помещение, и вздох облегчения прокатывался волной по головам: «Лучше синица в руке, чем журавль в небе», – на позитивной ноте заканчивалось обсуждение очередной неудачи сбежавшего коллеги, и уже в приподнятом настроении трудяги принимались за свою нудную, а зачастую и вовсе бесполезную, работу. Что-то сделать для ее полезности, интересности, а то и вовсе предложить свежую идею – это что-то из области фантастики.
Тут я даже тяжко вздохнул. На меня, бывало, тоже нахлынывали такие минуты грусти от собственной никчемности, но приходило очередное задание начальства и предаваться меланхолии уже было некогда.
Но сейчас меня лелеяло тайное знание о некоей скрытой от обычных глаз жизни часового механизма, к которой я сам теперь был причастен. Глаза невольно загорелись и глянули на ручные часы. Но стрелка не двигалась. Я в ожидании замер, боясь пошевелиться и в то же время желая тут же во всем разобраться. Но развитый инстинкт самосохранения, выработанный, благодаря стабильной работе, прямо говорил мне обождать и не торопить время. Хотя куда его поторопишь, если оно замерло на месте.
Гулкие шаги отдавались эхом в голове, волосы там же щекотно шевелились. Шум затихал вдали, а ко мне так никто и не подходил, но я продолжал сидеть в ожидании. Если время замерло, значит, кто-то явился за кем-то. И если я не замер вместе с другими и слышал шаги, то почему никто ко мне так и не подошел.
– Ты что, спишь с открытыми глазами? – Федя с удивлением разглядывал мою застывшую фигуру.
Невольно вздрогнув, я глянул на часы. Стрелки двигались по своему вечному кругу, а значит я все-таки что-то или кого-то пропустил.
– Задумался, – я моргнул и на всякий случай для убедительности потер глаза, – ты что-то хотел?
– Да мы тут хотели собраться после работы, в карты сыграть, ты с нами?
Федя, небольшого роста пухлый мужичок с весьма добродушным лицом, легко мог расположить к себе практически любого человека. До тех пор, пока вы не оказывались с ним за карточным столом. Федя как паук затягивал несчастных в карточные сети, и вы уже не замечали, как получали некоторую зависимость от этих вечерних посиделок, где Федя приобретал вид довольно грозного тарантула, что при первой встрече представить себе было просто невозможно. Но когда вы уходили не солоно хлебавши, обещая себе больше ни за какие коврижки не попадаться в умело расставленные сети, все равно возвращались за зеленый стол.
Но сегодня я был готов отказать всем и каждому, чтобы не произошло. Я и так просиживал штаны на работе, чтобы еще и вечер пропустить. А меня ждут золотые точки и куча ответов, которые я надеялся в скором времени заполучить.
– Не сегодня, – я постарался скорчить довольно кислую мину по случаю такого прискорбного сообщения, но в черном мониторе напротив увидел скукоженное, чем-то отдаленно напоминающее человеческое, чье-то лицо. Я твердо убедил себя, что оно не имеет ко мне никакого отношения, но на всякий случай ослабил мышечную хватку и прямо почувствовал, что лицо как-то потекло. Весьма специфические ощущения, скажу я вам. Федя, наблюдавший за этими метаморфозами, не менее смешно вытянул лицо и подобрал живот.
– Не хочешь, так бы и сказал, обязательно так корчиться? Или тебя может прихватило?
Он резко развернулся и умчался прочь. А я еще долго не мог понять, радоваться или нет. С одной стороны, еще никому не удавалось спастись от «паука» с целыми рубликами в кармане, с другой, теперь все будут знать, что у меня случился конфуз, а кто-нибудь добавит, что до уборной я не добежал, земля слухами полнится. Ну, а с третьей стороны, в общем-то, мне было все равно.
Весь остаток рабочего дня я ломал голову над попеременно сменяющимися и не дающими мне покоя событиями, и не связаны ли они между собой. Загадочная пара на лестничной клетке и неожиданно замершие часы. Несколько раз я выглядывал из-за монитора, украдкой осматривался вокруг, но, как и следовало ожидать, никаких раскрасневшихся от злости лиц я так и не заметил. Разве что карточный «паук» уже раскинул свои сплетниченские сети, иначе с чего бы это Иванычу понимающе подмигивать мне. Этот бедолага не понаслышке знал, что такое недержание, да еще и в рабочее время.
Глава 3.
Отсидев положенное время в офисе, я с неудовольствием обнаружил на улице дождь. Но честно признаться, идти домой под дождем гораздо приятнее, чем просиживать штаны на кресле, пусть и крутящемся, да с откидной спинкой. Никто, конечно, меня там не держал, но, как вы уже поняли, личность моя была вполне тривиальной, но в большей степени незатейливой, и не спешила заняться тем, что душе угодно, тем более что душе, в общем-то, ничего угодно не было.
Теперь же мои штаны спешили в теплую квартиру, чтобы скорее уснуть, проснуться, а там и до выходных рукой подать. Не жизнь, а сказка.
Но сегодня вечером я чувствовал себя именинником в предвкушении чуда. Не взрослым именинником, когда и отмечать-то праздник не с кем, да и незачем, а как, бывало, в детстве с нетерпением ждешь утра своего дня рождения, и когда оно наступило не торопишься открывать глаза, а с наслаждением упиваешься грядущими событиями. Стоя в прихожей, я прямо-таки представлял себя счастливым малышом, которого ждут за углом подарки.
Глубоко вздохнув и успокоив колотящееся сердце, я наконец разулся и прошел прямиком в комнату с заветными часами. Мне даже показалось, что освещение стало мягче, каким-то другим, не побоюсь этого слова, волшебным. Без минуты семь. Затаив дыхание, ждал появления кукушки.
И можете себе представить, часы открылись! Только там не было никаких человечков или самой кукушки, а воздух тем временем превратился в тягучее желе. Я как мог тянул шею, пытаясь разглядеть внутри Севу или моего сменщика, или хотя бы бестелесную руку, на крайний случай несчастную кукушку, но все было тщетно. Боясь упустить время, я потянулся к часам, растягивая руку в пространстве, дотронулся до открывшейся дверцы, как тут же оказался в золотистом свечении просторного холла. Вздохнув с облегчением, я даже успел похвалить себя за сообразительность и улыбнуться столь лестным словам, как полупрозрачная рука уже предлагала мне пройти вверх по лестнице к знакомой полусфере, словно я вовсе не отлучался из этого притягательного места. На этот раз меня поджидал пузатый мужчина с тоскливым взглядом. Я хотел было улыбнуться и подбодрить его, уж больно веяло от него грустью, но он, не глядя, прошел мимо, оставив пост на мое попечение. Вдаваться в подробности его тоски я вовсе не собирался, и посему обратил все свое внимание к вращающемуся циферблату.