Временные трудности. Трилогия
Шрифт:
Они перенесли её в детскую и уложили на кровать. Она неожиданно выругалась, а потом выдала тираду такой отборной фени, что Егор вообще ничего не понял, кроме предлогов, союзов и местоимений. Павел Иванович даже протрезвел, кажется:
– А это… что она сказала?
– Не обращайте внимания. Она два раза в банды внедрялась. Долго под прикрытием работала. Теперь не может отвыкнуть.
– Работа у вас, конечно… – он опять замялся, – Вы когда выходили, она меня «кап три» называла и про какие-то вертушки говорила. Я не понял ничего. Вроде как не прислали ей эти вертушки. И она одна осталась… только она о себе в мужском роде почему-то
– Напилась. Бывает. Стресс. Она хороший товарищ. И вчера она нам жизнь спасла, – искренне добавил Егор.
– Да, она упоминала про банду Кадета. Вам, наверное, работать нужно? Я не буду мешать. Мне во двор выйти можно? Воду нужно набрать.
– Я вам помогу.
Они спустились и набрали воды. Павел Иванович пошатывался, но в общем был трезв. По возвращении в дом затеял уборку. Егор сел за стол, но не смог сосредоточиться – что-то не давало покоя. Какая-то нестыковка. Он закрыл глаза и понял. Детская. Свежий ремонт, но совсем нежилая. И никаких следов присутствия детей. Объяснений могло быть несколько. Он встал и, найдя Павла Ивановича, напрямик спросил его.
– Жена при родах умерла. Ребенок тоже. У нас долго не получалось. Поздние роды.
– Извините, – смутился Егор и ушел. Всё просто.
Он сел за стол. Но ничего не хотелось. Встал. Застелил диван. Лег и мгновенно уснул.
Проснулся рано утром. За окном едва серело. Он потянулся и увидел на столе пустую бутылку из-под коньяка. Он точно убрал вчера все следы пиршества. Пепельница полная окурков с замысловато заломленными гильзами. Стакан. Понятно. Он посмотрел на конверт. Тот лежал совсем не там, куда он его клал. Он достал содержимое и, не удержавшись, присвистнул. Все чистые листы были исписаны с обеих сторон убористым, красивым, почти каллиграфическим почерком. Егор сел за стол и вчитался. Да. Он бы так точно не смог. Комплекс неполноценности родился и начал грызть изнутри, ускоряясь с каждым прочитанным листом. Посетившая его вчера муза, должно быть, вздернулась уже от зависти. Он пожалел об испорченных им листах. Что ещё написал бы Юрий? Ведь понятно, что остановило его только отсутствие бумаги. Он дочитал всё до конца. Повествование носило вполне законченный характер, но, несмотря на это, Егор поклялся себе, что раздобудет ещё целую пачку бумаги и всеми правдами-неправдами уговорит его написать ещё. Тот, кажется, знал о предстоящей войне всё. А еще говорил, что не Гугл. Да он, Егор, даже имея под рукой интернет, не смог бы за несколько часов всё это так расписать. Особенно понравился обзор по состоянию дел в авиации. А сам стиль изложения? Да одни рекомендации чего стоят. Такому точно поверят – не поверить невозможно!
Он встал из-за стола. Надо пойти разбудить этого алкоголика и дать ему в морду. За то, что закопал такой талант в землю. За то, что просрал свою жизнь. За то, что заработал пожизненное. За то, что … ну, за всё в общем.
Он вдруг подумал, что мог случайно завалить его там в лесу и попасть сюда в одиночестве. И тут же отогнал эту мысль. Не смог бы. Это его там чудом не пристрелили. А что до его жизни, так что он по большому счету знает о ней? То, что ему полкан из СК напел за пол минуты….
Хотелось пить. Егор вышел из комнаты. Напился прямо из ведра, не зная, где искать кружку. Конечно же облился. Зашел в детскую. Она была пуста, не считая висевшего на спинке стула пиджака. Аккуратно застеленная кровать без единой складки. Школа! Таких уже, наверное, больше не делают. Он вспомнил свою казарму и усмехнулся непонятно чему.
Лёгкий храп доносящийся из комнаты Павла Ивановича говорил сам за себя. Он вышел во двор. Дверь была не заперта. Постоял немного и уже собирался войти обратно, но легкий звук бегущего по улице заставил его задержаться. Из-за домов ещё не было никого видно, но Егор уже знал, кого увидит, и не ошибся. Раскрасневшаяся, от долгого бега, в повязанной белой косынке с большими пятнами пота на рубахе, она, ничуть не запыхавшись, перепрыгнула невысокий забор и перешла на шаг.
– Физкульт-привет, – Егор смотрел на неё и понимал, что она ему нравится.
Это было очень странно, учитывая тот факт, что он знал о её внутренней сущности.
Она остановилась напротив и пытливо взглянула в глаза.
– Смотри, не влюбись, – огорошила она его, – Я не по этим делам, да и ты не переживешь, боюсь…
Она прошла мимо, несильно толкнув плечом, а он остался стоять в полном смятении. Занавес. Можно тушить свет и расходиться. Неужели по нему всегда всё видно. Он ведь только подумал об этом. Да бред, конечно. Какая любовь? Как он с ней? То есть с ним? Да и Лидочка. При мысли о ней он только грустно улыбнулся. Вряд ли когда встретятся. Надеяться на ещё одно НЛО просто глупо. Понятно, что они тут застряли насовсем.
От размышлений отвлек Юрий, вышедший с ведром в руках и полотенцем на плече.
– Слышь, мусорок, полей мне, если не впадлу. Только не вздумай зырить – порву нахер.
– Очень вежливая просьба. Как тут откажешь.
– Я не шучу. Не нравятся мне твои взгляды. Ты меня знаешь.
– Да ладно, не буду.
Он честно закрыл глаза и поднял ведро.
– Да ниже держи. Вот так ништяк. Лей по кропалю.
– Я тут твой рапорт прочел. Очень даже ничего…
– Учись, сухопутное, пока я жив. Лей.
– Я не к тому. Ты, оказывается, умеешь без фени мысли излагать. И довольно связно.
– Так это ж на бумаге. Лишние слова писать лень. Лей.
– Правда, зачем? Неужели так въелось? Ты ж военно-морской ВУЗ с отличием закончил.
– Всё-то ты знаешь, краснопёрый, – он пофыркал, – Что ещё знаешь? Лей.
– Да так, в общих чертах…
– Хорош. Ставь ведро, но не вздумай… ты понял!
– Да понял-понял… не митингуй, не на броневике.
– Ты тут так не базарь, пацан. Ильич – икона. Порвут, как газету.
– Та да. Я что-то не подумал.
– Нам ксивы нужны. Пусть и левые. А то мы с тобой до первого вертухая прыгать будем. На нелегале тяжко, а без воздуха вообще торба. У меня там понты какие-то есть лавэ, но это ни о чём.
– Мне с тобой переводчик нужен. Давай как-нибудь на литературном.
– А может тебе ещё тёлку центровую подогнать, напоить и разогреть? Можешь повернуться – оделся.
– Да хватит! Сколько можно?
– Сколько нужно, мажор. И не напрягай меня.
– Неконструктивный у нас диалог получается.
– Без базара. Ты дело говори. Че ты порожняк гонишь?
– Ох, блин, – Егор потер голову, – За что мне всё это?
– Где-то ты, мусор, криво нарезал. Может в прошлой жизни?
– Я тебе в последний раз говорю…
– Да ладно. Понял я. Не стучи лысиной по паркету. Я просто тебе погоняло еще не придумал.
– И не надо. Меня моё имя вполне устраивает. В отряде даже позывной такой был.
– Поесть надо. И валить по-тихому. Этого сладкого приболтаем, чтоб конверт подписал и по-шустрому отправил.