Временные трудности. Трилогия
Шрифт:
Четвертый сидел сбоку от входа и нежно поглаживая лежащий на коленях обрез трехлинейки с истинно буддийским спокойствием курил вонючую самокрутку, выпуская изо рта по нескольку колец из дыма за одну затяжку. При их появлении он лишь мельком взглянул на них и отвернулся, более никак не проявляя интереса.
Приведший их толстяк радостно гаркнул: «Задержаны для проверки документов»
Этот искрометный юмор вызвал бурный хохот всех четверых и только Главарь, улыбнувшись, кивком головы отправил толстяка обратно.
Девушка спокойно прошла между двух громил, подняла отброшенный за ненадобностью единственный свободный стул для посетителей, установила
Главарь улыбнулся и, поддерживая игру, кивнул с самым гостеприимным видом: «Прошу Вас».
Девушка вытащила папиросу из пачки, лениво стукнув пару раз гильзой по крышке и ловким, сразу видно, привычным движением смяла гильзу столь замысловатым способом, что Главарь не удержался и, хлопнув в ладоши, разразился искренним заразительным смехом. Но юная особа холодно глянула на него поверх не зажжённой папиросы и тот, мгновенно уняв смех, щелкнул вычурной зажигалкой и, перегнувшись через стол, дал ей прикурить. Она с явным наслаждением глубоко затянулась – раз, другой, третий, блаженно выпуская дым и, элегантно постучав кончиком розового пальца, аккуратно сбила недлинный столбик пепла прямо на пол, вовсе этим не озаботясь.
Главарь наблюдал за всем этим маленьким спектаклем, и в глазах его плясали весёлые огоньки. Игра ему явно нравилась. Он, не желая выходить из образа, кивнул на бутылку: «Не желаете?»
– С удовольствием. Благодарю Вас.
Все присутствовавшие в комнате, включая избитого милиционера, не сводили с неё глаз. Стакан, наполненный более, чем наполовину, она взяла со стола небрежно и опустошив в три глотка спокойно затянулась папиросой. Знакомое уже Егору безмятежное спокойствие профессионального игрока в покер застыло на её лице восковой маской.
– Во, бля, даёт маруха, – не выдержал один из громил, но наткнувшись на взгляд Главаря осекся.
– Так какие документы, господа-товарищи, вас интересуют в первую очередь?
– Помилуйте, мадмуазель, какие документы. Надеюсь, Вы простите нам этот невинный розыгрыш. Ведь благодаря ему мы имели честь видеть Вас, – он встал, – Простите, я не представился. Штабс-ротмистр первого лейб-драгунского Московского Императора Петра Великого полка Владимир Мауш.
– Клочкова Юлия Андреевна. Рада знакомству, штабс-ротмистр. Но раз Вы не имеете к сыскной части отношения, то, с вашего позволения, мы с моим спутником удалимся.
– Увы, мадмуазель Юлия. Это невозможно. Вам придётся поехать с нами. Как только мы закончим здесь наши дела.
Было видно, что он потерял к ней интерес и смотрит на раненого милиционера.
– Но, штабс-ротмистр, – начала было она вновь, но её бесцеремонно прервал один из громил.
– Глохни, тварь, а то здесь и останешься.
Егор решил вмешаться и, подражая виденным ранее уркам, начал было: «Эй, уважаемые, я б не советовал её трогать. За неё вас всех на том свете найдут и на ремни порежут…»
Он сам не верил в то, что говорил. Его мозг лихорадочно просчитывал варианты и не находил оптимального выхода. Если б они хотя бы договорились напасть одновременно, тогда маленький шанс был бы, а так…
– Не блатуй, мусорок, тебе не по масти, – сквозь зубы сплюнула на пол новоиспечённая Юлия, и не спеша поднялась, – Да и понта с этими жмурами порожняки гонять…
Все замерли, уставаясь на неё. Перемена была столь разительна, что даже Егор, зная, кто перед ним, немного опешил.
Секундного замешательства ей хватило с лихвой. Черная полоса пронеслась через всю комнату, и единственный держащий в руках оружие дернулся на своем стуле. Длинный черный кованный гвоздь торчал из его глазницы. А она уже сгребла со стола финку, мимоходом полоснув ею Главаря по горлу, и всадила нож ближайшему громиле прямо в сердце. Тот схватился за рану, надеясь, видимо, удержать толчками бьющую из груди кровь. А она, легко порхнув навстречу последнему бандиту, убила его таким же точным ударом в сердце и глянула на главаря – тот тоже безуспешно пытался зажать руками фонтанирующее алым горло. Шагнула к столу, ткнула его в висок рукоятью и в один длинный прыжок перелетев оба еще конвульсирующих тела, скрылась в сенях. Успевший только дернуться Егор остался на месте и, обведя все окровавленные трупы взглядом, встретился глазами с сидящим на полу милиционером и подумал, что она управилась буквально за секунду, ну, может быть, две. А ведь при желании, задержись она в комнате ещё на секунду, живых бы тут вообще не осталось.
Она вошла спокойно и деловито вытирая нож белым платком толстяка. Старенькая двустволка, висевшая на плече стволом вниз, скользнула на пол стоило ей войти в комнату. Она подошла вплотную к раненому милиционеру и, закончив вытирать клинок, спокойно сказала: «Я, когда шла сюда, не рассчитывала найти здесь живых сотрудников». Сказано это было без тени угрозы, но Егор быстро подхватил так и лежащий на коленях покойника обрез и быстро передернул затвор. Длинный желтый патрон заскакал по полу, но быстро затих.
– Даже не думай об этом, – прохрипел он.
Горло подвело в самый неподходящий момент. Оружие он держал стволом вниз.
– Так безопаснее, – мелькнуло в голове, и он устыдился этой мысли. Но добить раненого он не позволит.
Девушка мельком взглянула в его сторону и отошла к столу: «Банкуй, мусорок, воля твоя. Можно и так отыграть. Нечто я зверь какой?» и она обаятельно улыбнулась, сверкнув настоящей голливудской улыбкой во все тридцать два.
Егор наклонился над раненым и осмотрел его. Пулевое сквозное. Кровопотеря большая. Эх, сюда б его аптечку с гомеостатиками, турникетами и прочими ништяками. Эх, мечты, мечты…
– Бинты есть?
– Там в шкафу. Должны быть, – разбитые губы слушались плохо, но голос вполне бодрый.
Помирать не намерен.
Егор перерыл весь шкаф и наконец нашёл бинты. Повернувшись, увидел небольшую кучку смятых купюр и других ценных мелочей, лежащих на не залитом кровью углу стола. Там же стояла уже протертая от брызг крови бутылка и уцелевшая снедь.
– Мародеришь? – лениво спросил Егор.
– Ну тогда уже мародерничаешь. Хотя я не уверена, как правильно. А на вопрос – нет. Это трофеи. Я ж у молодого ничего не взяла, – она кивнула на мертвого милиционера.
– Это мои, – подал голос раненый.
Девушка, вертящая в руках часы, внимательно посмотрела на него, подошла и, похлопав по карманам, вынула из нагрудного испачканное кровью удостоверение. Отвернулась к окну вчитываясь. Потом вернула удостоверение на место. Надела ему на здоровую руку часы и уважительно произнесла: «Халхин-Гол. Красавчик» и отошла к своим «трофеям».
А Егору почему-то показалось это большой похвалой, которой редко кто удостаивается.
Закончив бинтовать раненого, он спросил, где ближайшая больница, надеясь получить географическую привязку по местности, но тот односложно ответил, что в райцентре, и тема закрылась сама собой.