Время Бармаглота
Шрифт:
— Добрый день, друг мой, надеюсь я вас не отвлекаю?
Джек не может повернуть голову и потому не видит Бармаглота. Однако он улыбается. Если это ад, чудовище попало сюда вместе с ним — не самая плохая новость.
— Д-добрый д-день, — говорит Джек.
Он слышит ехидный смешок.
— Погляжу, для вас он выдался не особо добрым?
— Я умер, — говорит Джек. — Б-бывает.
— О нет, друг мой, — отвечает Бармаглот. — Если бы ты умер, я бы это заметил…
Джек дергается, пытается встать, но ничего не
Все меняется так быстро, что Джек не успевает понять, что случилось. Он по-прежнему лежит, но уже в другом месте — в полутемной комнате, освещенной голубоватой лампой дневного света. Вдоль стены стоят застекленные шкафы. Джек видит на полках колбы и большие темные бутыли. Однако место не похоже на подвал Бармаглота.
Джек видит медицинский штатив, обвешанный пакетами с физраствором, как рождественская елка игрушками. Переплетающиеся трубки катетеров тянутся к запястьям. Рядом монотонно пищит кардиограф.
— Знакомое место? — говорит Бармаглот.
— Нет, — отвечает Джек. Слышит голос — тихий шепот, но не чувствует, как шевелятся губы.
— Можем переместиться на несколько часов назад, — предлагает Бармаглот.
В голове магниевыми вспышками мелькают картинки. Люди стоящие вокруг — в голубых балахонах, лица скрыты защитными масками, но глаза серьезны и сосредоточенны. Они даже не моргают. Врачи? Медсестры?
И Плотник… Джек узнает его — по пустым глазам цвета сливочного масла, по длинным белым волосам, выбивающимся из-под шапочки… Это непорядок, волосы должны быть убраны.
В руке Плотника блестящий скальпель.
— У нас нет времени, — говорит Плотник. — Что вы возитесь, как устрицы? Начинаем…
— Но пожалуй, не стоит, — говорит Бармаглот. — На мой взгляд — слишком шумно.
Лампа гаснет, а затем вспыхивает ярче. Свет бьет в глаза.
Джек молчит, думая о том, сколько правды в том, что он видел. Каким бы убедительным все не казалось — здесь был Бармаглот. А ему нельзя верить. Никогда?
Краем глаза Джек, замечает отражение, скользящее в темных стеклах шкафов. Длинное чешуйчатое тело, мохнатую когтистую лапу. Но Бармаглот не спешит показываться.
— Смотри-ка, — говорит чудовище. — Цветы… Зачем тебе цветы? О чем она думает!
Что-то падает Джеку на грудь. Скосив глаза, он видит пронзительно-синие лепестки ирисов. Два цветка, как для покойника. Значит, он все-таки умер? Или это очередная шутка Бармаглота?
— Скажи, Джек, — говорит Бармаглот. — Ты действительно этого хочешь?
— Хочу? — беззвучно шепчет Джек. — Чего?
— Покончить со всем. Встать и уйти. Исчезнуть… С чего ты взял, что это лучший выход? Откуда такая тяга к саморазрушению?
— А у меня есть в-выбор?
— Не все, Джек. Далеко не все, — говорит чудовище. — Вот дом, который построил Джек. А это синица, которая в темном чулане хранится… Дом горит Джек, но синица не хочет сгореть вместе с ним.
— Чего ты хочешь? — говорит Джек.
— Я могу все исправить Джек, — говорит Бармаглот. — Пока это в моих силах…
— Не можешь, — говорит Джек. — Ты ничего не м-можешь.
Из пасти Бармаглота вырывается злобное шипение. Чудовище бьет хвостом по шкафам. Брызжут осколки стекла, но не раздается ни звука.
— Могу Джек, — говорит Бармаглот. — Если ты позволишь мне сделать…
— Позволю?
— Отпусти меня, Джек. Ты же знаешь, что для этого нужно.
— З-знаю, — говорит Джек.
— Ведь немного, Джек. Чего тебе стоит? Посмотри на себя. Загляни себе в глаза. Отпусти меня, Джек. Пришло мое время…
Голова Бармаглота появляется из ниоткуда. Зависает над Джеком, покачиваясь на длинной шее. Тонкие усики безостановочно шевелятся. Джек смотрит о зеркальные глаза; видит дробящиеся отражения комнаты, не видит себя.
— Джек, — говорит Бармаглот. — Ты сыграл свою партию. До конца. Теперь мой ход. Позволь мне его сделать.
— Никогда, — говорит Джек.
— Глупый, глупый Джек, — Бармаглот качает уродливой головой. — Упрямый и глупый. Решайся. У нас с тобой не осталось времени.
Зеркальные глаза заволакивает дымкой, отражения комнаты исчезают. Вместо них Джек видит черноту — густую и плотную. Это невозможно, но Джек чувствует царящий в ней холод.
— Время стремится к нулю, Джек, — говорит Бармаглот. — Отсчет пошел. Десять…
Темнота в глазах чудовища взрывается и исчезает. Сквозь дробящуюся мозаику отражений, проступает морщинистое и бородатое лицо.
— Проклятье! — голос полковника Ван Белла доносится из другого мира. — Вставай, приятель, нашел время умирать!
— Девять, — говорит Бармаглот.
40. Буджум
— Вставай же! — полковник Ван Белл отвесил Джеку пощечину, но тот не заметил удара. Его словно пропустили через мясорубку. Не осталось части тела, которая бы не вопила о себе режущей болью. Одежда превратилась в лохмотья.
— П-полковник, — усмехнулся Джек. — Решили п-присоединиться?
— У этих тварей передо мной должок, — сказал Ван Белл. — Команда, о которой можно только мечтать… Плохо умирать не отомстив.
Джек закашлялся.
— Вставай, — Ван Белл подхватил Джека под руки и поставил на ноги. Он повис, как тряпичная кукла. В то же время, Джек ощущал, что огромная, почти непреодолимая сила тянет его вперед, к сцене.
Джек поднял голову. Перед глазами все плыло. В тело словно вонзились тысячи раскаленных иголок. Превозмогая боль, Джек огляделся.