Время больших отрицаний
Шрифт:
— Ну, это в НПВ в порядке вещей, — сказал Буров.
— Вырост был длиной 300–400 метров, — продолжал генерал, строго покосившись на него. — Явление наблюдали несколько минут. После полуночи, в 0.43 и в 1.12, были замечены еще два выроста. Эти были длиной до километра, светились ярко-голубым светом, как прожекторные лучи, но… — он поднял палец, — изгибались. Первый протянулся к дебаркадеру на реке, второй, что позже, в сторону поселка Ширма. У дебаркадера вырост накрыл пятитонный грузовик с мешками цемента; тот засветился, уменьшился и поднялся в воздух… — генерал укрепил голос; к комнате стало тихо. — Так грузовик переместился
— Есть еще заявление о пропаже в тех же местах мотоцикла марки «Иж», но не проверено. Может, просто угон. — Генерал закрыл и спрятал блокнот.
— В Таращанске Шар не такое выделывал, — сказала Малюта, чтоб как-то смягчить впечатление, указала на Васюка. — Вот наш Анатолий Андреевич фотографировал тогда, какие он беды натворил и сколько. Обьект серьезный.
— Насчет звуков это ясно — перекачка, — вступил Мендельзон. — А вот с выростами НПВ такой длины действительно интересно. Что-то новое там во взбулгаченном Неоднородном пространстве. Это моя парафия, краевые явления. Я этим займусь.
— Против того, что творилось вчера, это пустяки, — добавил Зискинд. — И падало, и взлетало, и ревело, и рвалось. В жизни подобного не видел…
«Елки-палки, так это же…» — чуть не сказал Панкратов, но сдержался. Ему было что сказать о «выростах» и «явлениях последействия». Даже о воющих светлячках на-троих…
Если бы выступал кто-то из своих, он бы так и сделал, внес ясность. Но речь вел генерал, глава местной Службы Безопасности — той, что в разные времена именовалась
КГБ,
МГБ,
МВД,
НКВД,
ГПУ,
ВЧК —
— и здания, в коих эти учреждения размещались, все дружно считали самыми высокими — потому что из них завсегда Сибирь была видна.
Правда, времена не те — но охранка все равно охранка, люди с этого живут и этим самоутверждаются. Не тот случай, чтоб зря ляпать языком.
Разговор между тем свернул в иную сторону. Геройский вид Бурова, рука в косынке, поведение его как лидера некоторых озадачили, иных подзавели — и повернуло присутствующих к животрепетной теме, не то что какие-то «выросты»: а кто теперь будет главным?
Этот вопрос прямо поставила Люся Малюта. И начался скандал.
— Как кто, — сказад Любарскй. — Валерьян Вениаминович вчера назначил Виктора Федоровича и.о. главного инженера. Это было при мне. Да и кому теперь, как не ему?
— Ну, здрасьте! — пророкотал Иерихонскй. — Валентин Осипович, вас же назначил Пец исполнять обязанность главного вчера… Это было при мне. Что же вы молчите!
— Да… — Лицо Вали Синицы пошло красными пятнами. — Это было в 15.25 в кабинете Корнева… моем теперь, собственно. Видеозапись должна сохраниться.
— Какие теперь видеозаписи, доберись до них, — вздохнул снова Волков.
И пошло-поехало. Никто не остался в стороне.
— Значит, Валерьян Вениаминович уже тогда был не в себе, — молвил Мендельзон, пыхнув сигарой. — Назначил одного, потом забыл и назначил другого.
— Во-первых, нехорошо так о покойном, — строго взглянул на него поверх очков Документгура, — а во-вторых, на проверку-то выйдет, что Валерьян Вениаминович провидчески поступил, да! Видно, чуял кончину, это бывает. Ведь лишились мы двоих. И уважая волю Пеца, ясно, среди кого нам искать директора и главного инженера. Виктора Федоровича как человека авторитетного в научных и технических делах надо главным. А заместителя по общим вопросам кандидата наук Синицу — директором.
Малюта всплеснула ладонями:
— Ну, Василиск Васильич, вы сейчас тоже не в себе: Валю Синицу директором НИИ НПВ!
— Но он же заместитель, это нормальная практика! — сказал Иерихонскй.
— Зам по общим вопросам это старший куда пошлют, — поддал военпред Волков с другого конца стола. — Это несерьезно.
Выделились два лагеря. Причастные к исследованиям стояли за Бурова и начисто отвергали Синицу. Деятели административно-снабженческие поддерживали Валю. Два претендента холодно и зло взирали друг на друга.
«Сидят среди развалин после непонятного сверхсобытия, ничего не понимая, делают вид… — и вот, набрели, о счастье, на тему, доступную с мезозоя. Вместо „ага!“ и „ну и что?“ могут произносить слова и фразы… Зло берет».
— Знаете, это такая пещера, что слушать тошно! — послышался из угла около двери молодой сильный голос; и было в нем столько уверенного возмущения, что все повернули туда головы. Это заговорил Миша Панкратов. — Руководство, единоначалие… оно и в обычном мире, в однородном, ныне отдает пещерой, а уж у нас… Вы все прекрасно знаете, что в силу нашей специфики, растянутого на тысячи часов дня и громадности дел, руководил не директор и не главный инженер, а тот, кто в это время находился на командном уровне К24. Где кабинеты и координатор. Да и то, если честно, не руководил, а сводил концы с концами, принимал ответственные решения. Да и те выше уровня К24 часто перерешивали сами исполнители. Пец же и Корнев были не просто руководители, а естественные лидеры. Это разные вещи. Один как незаурядный теоретик, если хотите, мыслитель НПВ, другой как столь же незаурядный практик. Их на эти посты выдвинула сама жизнь. И направляли они дела не административно, не волевыми решениями, а идеями, знаниями и замыслами… — он перевел дух, осмотрел всех. — Можно ли кого-то из присутствующих назначить или избрать Валерьяном Вениаминовичем Пецем и Александром Корневым? Ясно, что нет. Других таких не будет. По-моему, лучше вообще отказаться у нас от понятий «директор» и «главинж» — создать координационный совет. Обсуждать проблемы будем все вместе… а решать и делать те, кто наверху. Вот и все.
Речь произвела неприятное впечатление. Не резкостью — все говорили резко, а правотой. И тем, что говоривший был молод.
— А сколько времени вы работаете у нас, молодой человек, — спросил БорБорыч, — не знаю, к сожалению, вашего имени-отчества. Да и фамилии тоже.
— Я Михаил Аркадьевич Панкратов, — четко представился Миша. — Работаю в НИИ после окончания радиофакультета Ленинградского политеха с марта, в лаборатории МВ. Это пять «нулевых» месяцев. С учетом участия в эпопее ГиМ, которая отняла у каждого «верхнего» не один год… а вы, Борис Борисыч, кстати, поднимались к нам только критику наводить, — мой реальный стаж побольше вашего. Это тоже специфика НПВ.
— Да-да, — Любарский решил поддержать своего подчиненного, — Михаил Аркадьевич много и успешно работает наверху.
— Ну, все равно, — вступил Документгура, — скромней надо бы, здесь не мальчишник. И высокие гости.
Панкратов и сам досадовал, что влез в разговор, да и вообще что пришел сюда, тратит «нижнее» время. «У меня наверху дела куда важнее этого трепа. За полчаса здесь там прошли полтора суток. И как-то там мои?..»
Он поднялся — рослый, кудлатый, плечистый. Поглядел на начплана, улыбнулся всем: