Время больших побед
Шрифт:
– Давай, Катюша, подымайся и выбирай себе любое приглянувшееся место. Кто будет недоволен этим, ссылайся на нас. А ну, вы, кавалеры, подайте руку девушке, – гаркнул Головко, видя, как Катерина с опаской поднимается по лесенке, держа в одной руке свой узелок. – Или боитесь, что адмирал Лазарев за это на дуэль вызовет? Не бойтесь, я не позволю.
– Товарищ адмирал, я вызывать на дуэль никого ни буду. У нас там два решения этой проблемы – подать в суд за домогательство или нанять киллера, – сказал я Головко, когда все уже поднялись в салон, за исключением Низинькова.
– И что это за киллер такой?
– Это
Низиньков не утерпел, прыснул, но от смеха удержался.
Головко глянул на него:
– Ага, вот он и будет тем киллером.
– А что, он может. У него и пикнуть никто не успеет.
Улыбнувшись, Головко начал подниматься по трапу, я следом, Низиньков замыкающим. После взлета к нам пристроились две пары истребителей. Мы решили немного отклониться от курса и пролететь над конвоем, глянуть на него сверху.
Я не стал докучать Катерине, предоставив ей немного прийти в себя, успокоиться и немного подумать над происходящим. Она сидела недалеко от пилотской кабины, между двумя Героями Советского Союза – Низиньковым и Леоновым. На ее коленях лежал узелок с вещами, в который она вцепилась обеими руками, как будто там несметные сокровища. А может, это от боязни полета. Да она, наверное, первый раз летит на самолете. Это в нашем времени мало кто не летал на самолете. А тут еще найдутся такие, которые самолет никогда и не видели, не то чтобы полететь на нем. Я наблюдал за Катериной, за ее гримасами на лице, когда самолет иногда потряхивало. Я решил пересесть поближе к ней, чтобы поддержать и успокоить, знаками дал понять Низинькову, что ему надо поменяться со мной местами. Подсел к Катерине и только открыл рот, чтобы сказать, что бояться не надо, тут из пилотской кабины выглянул пилот.
– Товарищ командующий, подлетаем к конвою, – объявил он.
Мы припали к иллюминаторам, но пока ничего не было видно, кроме моря, неба и облаков. Самолет стал делать вираж и пошел на снижение, накренился слегка на левый борт.
– Вот они! – воскликнул кто-то, завидя корабли.
– Ой, падаем, – вцепилась Катерина в мою руку, когда самолет накренился.
– Нет, Катюша, мы не падаем, просто самолет пошел на снижение и немного поворачивает так, чтобы нам было хорошо видно, что происходит внизу.
Я накрыл ее руку своей. Она хотела отдернуть руку, но тут самолет еще немного наклонился, дернувшись, и она с новой силой вцепилась в мою руку. Все в порядке, не бойся. Я постарался повернуться и посмотреть, что делается внизу, но не выпуская Катеринину руку. Сверху все выглядело идеально, корабли идут тремя немного нестройными колоннами. В средней колонне шли наши пленники, их тащат на буксире, и два наших поврежденных эсминца. Сверху кружили истребители, осуществлявшие прикрытия кораблей. Когда пролетали мимо линкора, был виден заметный крен. И над кораблем кое-где еще стелился дым.
– Хороший будет корабль, сильный, надо только довести его до места, – высказался Головко, – а если доведем, обязательно введем в строй. Вот только успеем до конца войны его ввести или нет?
– Товарищ командующий, Арсений Григорьевич, еще в первый день его пленения я думал, что до конца войны мы сумеем его ввести в строй. Тогда он был не так сильно поврежден. Но сейчас, глядя на него и зная его повреждения, мы поняли, что нам до конца боевых действий не поспеть его отремонтировать. И вступит он в строй уже после войны.
Мы сделали два пролета вдоль идущих под нами кораблей, потом, набрав высоту, взяли курс на запад.
После прилета на место первым делом по распоряжению командующего Екатерину определили в госпиталь, сопроводив до места. Первые два дня у меня были заняты приемом дел от вице-адмирала Кучерова. Да это полная жопа, и зачем только я согласился на эту должность. Мне что, спокойная жизнь надоела, что я ввязался в это дело. На мостике своей подлодки я был на своем месте, а вот что я буду делать тут, у меня просто нет представления. Какой из меня начальник штаба. Мне бы под команду пару-тройку каких-либо подлодок, вот их я бы потянул. Нет, надо было отказаться от этого предложения. Но перед Сталиным я почему-то не осмелился возражать, и дернул черт меня за язык ответить согласием. А вот теперь придется мне за свою несдержанность все это самому расхлебывать. Как только выдавалась свободная минута между делами, я начинал снова и снова бичевать себя.
Катерину проведал только раз, заехал узнать, как она устроилась, и все. Несколько раз за пару дней пришлось встретиться с Головко для решения некоторых вопросов. А одна встреча оставила горький осадок. Ко мне для личного знакомства зашел один уверенный в себе генерал.
– Михаил Петрович, я начальник контрразведки флота генерал-майор Кириллов Александр Михайлович.
– Ну что ж, будем знакомы, я новый начальник штаба контр-адмирал Лазарев Михаил Петрович.
Мы пожали друг другу руку, но я не почувствовал дружеского расположения, скорее какое-то сканирование из какого-то фантастического фильма, когда вот таким способом о тебе считывали всю информацию, о которой ты или уже давно благополучно забыл, или о ней еще не знаешь.
– Я знаю, кто вы и откуда. Мне еще с капитаном Кочетковым, сейчас он уже полковник, пришлось заниматься неким Ламипетом и его подводной лодкой «Морской волк». Ох и поломали мы тогда голову. Кто такие, откуда и что за выгоду имеете, помогая нам? Вариантов было много, да и вы нам всякие загадки подбрасывали. То представлялись – смешно даже сейчас представить – марсианами. Потом белоэмигрантами, мы уж и не знали, что подумать, как это так, белоэмигранты и помогают нам. Но когда все открылось, в это просто невозможно было поверить. А теперь речь пойдет о вашей подруге. Вам не кажется странным ваше знакомство с…
– Товарищ генерал-майор, я понимаю, из какой вы организации. У вас есть право так думать, но поверьте, вы ошибаетесь. Вам не составит труда все проверить. Если вы думаете, что это все подстроено, то это не так. В тот момент даже оракул или какой-то предсказатель, ясновидец не мог сказать, где я буду в течение ближайших пару часов, чтобы это все организовать. И эта встреча вышла случайно.
– Но вы-то сами понимаете, что ее нельзя посвящать в то, откуда вы.
– А почему вы решили, что я захочу рассказать. И вот еще что, вы, наверное, плотно держите мой бывший экипаж под колпаком, то есть не выпускаете его за ограду, которой огородили лодку.