Время «Ч», или Хроника сбитого предпринимателя
Шрифт:
Последнюю мысль сталкивала с позиций более приятная, более желанная сейчас, что забыли про него, что всё мимо пролетело, как страшное, странное видение… Вот это бы хорошо!
СанСаныч не знал, радоваться надежде или, что хуже, огорчаться.
А тут, вдруг, Банк днём к нему приехал, вернее сотрудники кредитного отдела появились — товар описывать. Не весь, конечно, а тот, наиболее ликвидный, в погашение оставшейся доли кредита. СанСаныч аж побелел от злости: то ли вороны слетелись, то ли крысы… Срочно поехал забирать деньги у своих местных дистрибьюторов, но у тех денег набралось не очень много, товар был ещё на прилавках…
Среди ночи в квартире СанСаныча раздался телефонный звонок. Сонный, хозяин
— Да, — произнёс в трубку СанСаныч. — Я слушаю. Говорите.
Трубка молчала. Ещё раз сказав в трубку «алло-алло», СанСаныч в недоумении положил её на рычаг. Что такое, почему молчат? Нет, раньше тоже бывали ночные звонки, из Москвы, например, ещё откуда, но всегда абонент отзывался, потому и звонил, что хотел переговорить, и разговаривал. А тут… Что такое?! Так это же они! — пронзила сонный мозг догадка. — Те двое. Мафия! Сон мгновенно улетучился, как и не было, растворился.
Долго потом сидел на кухне СанСаныч размышляя: что бы это значило, этот вот звонок? Что делать дальше, как быть? Становилось страшно… Ситуация неуправляемая, всё уходило из-под контроля. Жёг стыд перед собой, другими людьми: обанкротился, сгорел, не выдержал… Не для себя ведь старался, для… А если стоять до конца… Ужас потерять близких и родных… Страх перед собственной физической болью, страх лишиться жизни… Что? Что? Что? Что?.. Быть или не быть? Вопрос…
Самым ужасным было то, что он действительно не видел другого выхода из ситуации, как только отдать фирму, бросить… Угроза прозвучала явно, чётко и недвусмысленно… От его решения сейчас многое в жизни зависело, и не только в его… многое должно измениться.
Когда-то, на Сахалине (а именно там СанСаныч после службы в армии начинал свою самостоятельную взрослую жизнь), в посёлке Тунгор, посёлке газовиков и нефтяников, что близ города Оха-на-Сахалине (почти Север острова), он с семьёй, как и все жители этой территории, попал в зону очередного землетрясения (для него, и его семьи, первое испытание). Это произошло в начале тёплой ещё осени, глубокой ночью. Он с женой, и двумя маленькими ещё детьми, дочерью и сыном, жили в двухкомнатной квартире старого, двухэтажного, двухподъездного, восьмиквартирного деревянного дома. Типовые деревянные дома с газовыми печками и колонками для подогрева горячей воды. Были ещё, правда в меньшем количестве и несколько четырёхподъездных пятиэтажек выстроенных из кирпича… Вот они, в основном, от землетрясения и пострадали… Вентиляционные трубы с грохотом посыпались с крыш, трещины, как молнии, некрасиво расщепили здания, козырьки подъездов как пряники сломились, лестницы где оторвались, опасно зависнув, где сдвинулись…
Паника в домах — среди чёрной ночи! (Уличного освещения нигде не было) — возникла жуткая. А деревянные дома, поскрипывая, только жалобно тряслись, как в ознобе, как в лихорадке, тревожно отзванивая мелко дрожащей столовой посудой. СанСаныч тогда в страхе проснулся, и жена (дети спали, не слышали), оба подскочили. Таня заметалась по-квартире — что делать? СанСаныч в тревоге выглянул в форточку (балконов в проекте не было), вслушиваясь в незнакомое, в себе и в природе, состояние… И слева, и справа, и внизу в форточках, виднелись темные головы соседей. Вспыхивая яркими огоньками папирос, высвечивая на мгновения лица, они тихонько, тоже прислушиваясь к чему-то, глухо рокочущему, переговаривались… Обсуждали: «Пару лет тому назад, тут тоже, как-то тряхнуло… Помните? Четыре балла, потом сказали было… У нас всё в квартире тогда попадало, вся посуда побилось…» «И у нас грохнулось тогда, чуть кроватку с мальцом не раздавило, ага! Хорошо — спал, не напугался»… «Где-то на море, рядом, километров пятьдесят от нас, сказывали, эпицентр тогда был… Ага!» «А сейчас… там же, поди… Нет?» «Сейчас ближе,
…Землетрясение. Чего особенного, казалось бы: подземные толчки и колебания отдельных участков земной поверхности… Нормальное физическое явление. Но ответное состояние, СанСаныч заметил в себе, очень жуткое. От того жуткое, что не видно было самого объекта опасности. Ни величины, ни направления движения, ни скорости приближения (удаления)… оценить, определить было не возможно. Привычной, физически материализованной, опасности видно не было! Её вроде бы и нет. Но она есть! Она всюду и везде, она вокруг… Жуткая, тяжёлая, завораживающая, гипнотизирующая… Она неотвратна. Общий, давящий психику мощный гул вокруг, вообще и везде, и бессистемное, кажется, сотрясание опоры под ногами… К чему готовиться? И нужно ли? И есть ли смысл куда-либо бежать-убегать или нужно стоять, или… Что?.. Жуть в душе, паника в мыслях… слабость в теле, в ногах… Обречённость! Жуть одна!
Так и сейчас, жуть и тоску чувствовал СанСаныч от осознания своей беспомощности и незащищенности перед возникшей проблемой. Они, мафия — знал, — хоть и не понятно где находятся — они здесь и везде, — значит, нигде. А он тут, на месте, и один. Его и искать не нужно. Весь тут, как муха на стекле. Сидит в своём офисе — как на заклании! — рядом с торговым своим хозяйством… Ждёт. Приходи, кто хочет, бей хлопушкой, и всё.
Тупик! Полный ту-пик! Туп — ик!
Туп-Ик!..
Именно так, почти до икоты.
Впервые СанСаныч не знал, что делать и как поступить.
Конец планам… Конец мечтам… Конец… жизни!..
Такие устрашающие звонки раздавались почти каждую ночь.
Женщины заседали втроём, за чаем, на кухне у Людмилы Образцовой. Тема совещания прежняя: как быть? Перед этим, главный бухгалтер как обычно, в установленные сроки сдала свой баланс, и теперь готовилась к отъезду. Неожиданное решение, и смелое, и непонятное. Об этом и говорили.
— Если я не уеду — нас здесь окончательно растопчут… Понимаете? Растопчут. — Ещё раз выразила она своё решение.
Всё трое заметно расстроены, пребывают в подавленном состоянии, вновь где-то на подходе слёзы… Не столько чай с вареньем пьют, сколько чайные ложечки в руках вертят. Дела!..
— Понимаете, я не бросаю его, я еду к дочери в Москву, чтобы его вытащить, и вас уберечь… — волнуясь, от этого торопясь, говорила Татьяна.
— Да что о нас говорить, Таня, кому мы тут нужны, Господи!.. — всплеснув руками, воскликнула Валентина Вадимовна, врач.
— А что он говорит… — задала важный вопрос Людмила, юрист фирмы. — СанСаныч?
— А что он? Он… А он, естественно, не верит, что я брошу всё и поеду…
— Ну, и…
— Ночью не спит… Нервный стал. Места не находит… Злой. На сердце жалуется.
— Надо обследоваться. — Определённо заявила Валентина Вадимовна. — Сердце — это не шутки, это серьёзно.
— Я говорила, он отмахивается. Места не находит…
— Это видно… С лица спал, почернел весь, — заметила юрист, Людмила Николаевна. — Жалко.
— Боюсь я за него… — пожаловалась Татьяна.
— Конечно! Шутка ли, жизнь человеку ломают… А заступиться некому… Куда здесь пойдёшь? Вокруг одни продажные… — в отчаянии рубанула рукой врач.