Время «Ч», или Хроника сбитого предпринимателя

Вишневский Владислав Янович

Смотрел на всё это несуразное, с его точки зрения, одновременно очень интересное соединение, а мысли были заняты другим… Он не мог понять, и, если уж откровенно, не хотел принимать то, новое для него обстоятельство, что девушки, русские в частности, да и все, какие есть, могут быть для кого-то товаром. Простым, живым товаром. Будто рыба в аквариумах китайских ресторанов. Как рабыни, наложницы в прежних, забытых уже исторических временах. Обозлила мысль, как крапивой в детстве ожгло, — стоило ли вообще устраивать такую грандиозную перестройку в стране, чтобы молоденькие девчонки, вот так вот, непонятно каким образом, мотались по белому свету, танцуя в закрытых клубах,

и чьих-то гостиничных номерах. Что это, издержки перестройки или закономерность свободного рынка? Хорошо, пусть даже и то, и другое, но почему именно девушки? Почему именно Борис или другой кто создаёт такие фирмы? Разве других достойных дел на земле нет или их мало? К тому же, сейчас не война, и это не фронт, здесь не окопы. Там, в окопах, понятное дело, две всего женщины солдату нужны: одна, настоящая, в мечтах и снах. Она недосягаемая, она дома, она потом, она — родная и желанная! — она для души и долгой жизни. Другая здесь, на передовой, в окопах, пусть и искусственная, резиновая — любая! — для некоей условной полноты жизни. На уровне физиологии и инстинктов, как и всё в этот момент. Но сейчас не война, совсем расстроившись, удивлялся СанСаныч, а люди стремятся к суррогатам счастья, способствуют им. Да какого там счастья — одно разочарование и грусть. Любовь не может быть условной, — всегда знал и принимал это СанСаныч. Она не может быть за деньги!.. — это как дважды два. Досадно? Конечно, досадно. И мужские качества от таких отношений теряются: качества завоевателя, сильной особи… выветриваются, отмирают… Род человеческий от этого точно слабеет. Непременно! Безусловно!

Вопросов возникало много. Ответов небыло, их нужно было ещё добывать.

Ну, а сами девчонки… А что девчонки? Их, по всей видимости, либо обманули, либо заставили/ «Китайцы беленьких любят», — со злостью вспомнил СанСаныч… — «Они хорошие чаевые дают!» «Массаж… иногда только!» «Чаевые…»

Ах, Борис!.. Ну, «брат» Юра!.. Ну, козлы вонючие!

— Да какая им разница, подстилкам этим, — в ответ горячился Борис, грудью сдерживая напор СанСаныча. — Там их трахают, здесь… Тебе-то что?

— Да, здесь хоть за нормальные деньги, и люди нормальные, — оправдывая, осторожно поддерживал партнёра по бизнесу китайский «брат», решительно при этом оттесняя сжимающих кулаки президентов. — Да перестаньте, вы. Тише! Стены же тонкие, услышат!

— А чего он завёлся? — отталкивал «брата» Борис. — Это же бляди! Понимаешь, ты, моралист! Самые настоящие бляди! Ты знаешь, где я их подобрал, а? Знаешь?

— Это не важно — где! Они могли чем-нибудь другим дома заниматься. Другим!.. А ты их под китайцев подкладываешь!

— Это я их подкладываю? — Борис от негодования даже на носки поднялся…

— А кто же, твой генеральный директор что ли? — так же зло парировал СанСаныч, едва сдерживаясь. — Или его босс?

— А чем это мы, китайцы, хуже других? — обиделся за свою нацию теперь уже и «брат» Юра.

— В этом — не лучше! — отмахнулся СанСаныч, понимая, драться придётся уже с двумя.

— Да они и дома этим же занимались, ты, защитник! — вскричал Борис, и рванулся к СанСанычу с кулаками. Но не успел, Бориса мгновенно перехватил «брат».

Схватил его поперёк, зажав и руки, оторвал от пола, уговаривая:

— Тише, тише, Борис, не надо! Услышат! Успокойтесь вы! Драки нам здесь только не хватало! Мы ж не в России. Здесь полиция! Борис! Здесь посадят!.. Ну!.. Бизнес полетит…

Борис, яростно вырываясь, дергал головой, сучил ногами, но «брат» не желая шума, держал его крепко. Борису пришлось снизить тон.

— Они и там трахались во все дырки, минетчицы,

понимаешь ты!.. Только в грязных таксопарках, да вонючих подъездах… за червонец! За червонец! Ты, понял! Они одно только и умеют — ноги раздвигать, краситься, да задницей вертеть! Рефлекс такой у них, бабский, врождённый, понимаешь? Рефлекс! А я их, если хочешь знать, из грязи вытащил, работу дал, нормальные деньги сейчас зарабатывают… Да отпусти ты меня, я успокоился! — Ещё раз дёрнулся, высвобождаясь из объятий. «Брат» отпустил его, готовый снова опередить. — Хотели бы — давно бы уехали. Паспорта у них. Но не уезжают, не хотят. Деньги потому что здесь зарабатывают, деньги! Спасибо, говорят, Боря! Не бросай нас, Боря, просят! А ты…

Это тоже было непонятно, и неприятно. Хоть и слышал раньше СанСаныч что-то подобное, встречаться правда не приходилось, но, конечно, не верил этому. Вернее, не всему верил. Знал, парни и мужики часто смакуют грязное, принижают девчонок.

— Давай договоримся по-хорошему, — набычившись, звенящим голосом предложил Борис. — У тебя свой бизнес, у меня свой. И какой он — хороший, плохой! — это не твоё дело. Тебя это не касается. И вообще, забудь всё, что здесь видел, и не возбухай, ни здесь, ни там…

— А то что?

— А вот, то…

— Может, не надо пугать, а?

— А я и не пугаю. Я — предупреждаю.

— Да ладно вам ссориться, перестаньте. — Успокаивая, разнимал Юрий, видя, что главный боевой пыл уже кажется прошёл. — Мы ж друзья, отдыхать же приехали, — уже тормошил обоих. — Ну!..

Хм, отдыхать!.. Весь отдых насмарку. Да и домой уже хотелось.

Красоты — красотами, а домой на третий день так сильно тянет, будто целый уже месяц прошёл.

Дружба с Борисом, конечно же, не получилась, это понятно. У них и жизненная философия очень разная, и бизнес поэтому разный, и оценки тоже.

Оставшееся время — пара дней — прошло хоть и без эксцессов между ними, на радость «брата» Юры, но почти холодно, отстранённо. Также, почти холодно прощался и босс «брата», видимо узнал откуда-то о предмете ссоры. И откуда это — интересно? Наверное в «материале» был, в доле… Но это всё мелочи, как и разрыв отношений с Борисом, главное, досада ещё не прошла. Как заноза в теле сидела. Не о таком бизнесе мог мечтать СанСаныч, предприниматель первой волны, не о таком. И вовсе не могло быть у него интереса к такой теме. Не могло.

Досадно… Досадно! Но, ладно.

Некоторая — было — возникшая любовь у СанСаныча к китайскому народу от этого заметно вроде поубавилась. Но, Китай, на это не обратил внимания, не заметил.

Решительно отказавшись от любезно предложенных принимающей компанией денег — приличная, кстати, сумма! — СанСаныч обошёлся своими, накупил всякой интересной всячины… Красивых, интересных, забавных, умильных, где и просто очаровательных… Сувениры! Много! Несколько кассет на видео снял, будет что дома показать, вспомнить.

Да, Китай…

Китай — это вам не фити-мити, это что-то! Нечто! Большое, причём, нечто! Огромное, и великолепное! Чудесное нечто!

Китайскую таможню прошли очень быстро и без толкучки. Юру и его друзей китайцы пропустили как своих. Очень долго пропускали русских челноков. Презрительно глядя в сторону, тыча пальцами, заставляли вскрывать тюки один за другим. Небрежно вытряхивали содержимое, отбрасывая в сторону те или иные тряпки, разную аппаратуру, свёртки прямо на пол. Свободного места на полу таможни уже не было, везде громоздились вскрытые тюки, сумки-баулы, просто мешки… Китайские таможенники, хмуря брови, чего-то резким и отрывистым голосом требовали… Чего именно, никто не понимал…