Время драконов (Триптих 1)
Шрифт:
: Снег на плато, вопреки прогнозам, не шёл более месяца, и та самая обещанная синоптиками пурга случилась в день отъезда Егорова. В последний день их поисков.
На старом, оплавленном солнцем снегу, было много отпечатков следов Виталика — и ни одного следа “спасателя”.
: Ложь. Трусость. Лень. Боязнь промокнуть в снегу, замёрзнуть под порывами ветра,— скотское нежелание оторвать жопу от уютного кресла перед телевизором в тёплой квартире,— могут быть названы причиной смерти?..
: ИСКАТЬ ЧЕЛОВЕКА — это ведь не отбирать снаряжение и спиртное у случайно встреченных погожим летним днём ‘диких’ туристов...
: Его ещё можно было спасти –
— Если б они хоть не врали, что ищут!
— Он не умирал десять дней. Он очень любил жизнь, и очень хотел жить.
... А у костра на оттаявшем пятачке земли, уже обледеневшем, чуть заметённые снегом, сдуваемым ветром со склонов, валялись гильзы “беломора”.
: Вет не курил.
... Пищер наклонил свечу; с двух сторон протянулись зажжённые спички. Сашка не видел, кто — только руки; руки раздвинули цветы и венки и поставили на холодный металл Свечу,— так провожали они в последний путь тех, кто ходил и уходил под землю — это была их традиция,— и снова звучала музыка, и снова — очень громко, слишком громко,— было противно и страшно, и снова много говорили, но он не слышал слов/снов ——
— Лис сказал, что не поехал потому, что Виталик вроде бы ехать отказался; Лис отправился к родным в Казахстан и о том, что Виталик уехал один и не вернулся, узнал только вчера...
..: Убрали цветы, пьяный служитель протянул было руку к свече, но Пищер заорал «Не трожь!» — и тот, испуганно бормоча нечто вроде “нельзя, нельзя”, отступил в сторону.
: Гроб задвинули на транспортёр, словно багаж в аэропорту, и он медленно двинулся вперёд — не под землю уходил от них в Последнюю Свою Дорогу Виталик — в небо, и Свеча на цинке, жёлтое колеблющееся пламя, провожало его до самого конца: в том огне, в котором сгорел он, было и её пламя. Он унёс с собой этот огонёк — всё, что они теперь могли дать ему, «и всё», сказал кто-то,— Сашка ощупью нашёл дверь и вышел наружу.
... А потом они вернулись во двор; в тот двор, с которого когда-то всё началось,— другим таким же апрельским днём — долго-долго стояли там и курили, и Пищер снова смотрел вокруг, будто ничего не видя. «Будь проклята эта страна”,— потом сказал он. Сашка знал, что вчера его выгнали с работы за эту поездку. Потом были стол, рис с изюмом, стопка, прикрытая кусочком чёрного хлеба, и Пищер пил, пил... «Будь проклят этот мир»,— повторил он. Через месяц он выйдет на площадь — не на Красную, на Пушкинскую,— но и этого будет достаточно. И год проведёт в Лефортово, и ещё полгода — в зоне под Пермью. И где-то там ему ‘опустят’ почки... Но это будет после, потом. А сейчас он молча пил, и Дизель пока сидел рядом — в тот год, когда Андрей вернётся, Лёшка пойдёт служить...
— Но это тоже будет после. А пока они сидят рядом и против них сидит Ольга, которая не дождётся его из зоны — такова будет священная воля родителей-грушников,— отец Пищера, по иронии судьбы тоже грушник, ничем не сможет помочь сыну — но честно уйдёт в отставку... Не потому, что ему будет стыдно за него — наоборот:
: Он уйдёт в отставку потому, что ему станет страшно своей работы.
А рядом с Ольгой сидит Гена Коровин — о котором, как и о Мамонте, будет ещё,— но не здесь: тоже потом.
: Позже. Ибо Время только сковывает их в лёд, именуемый Молчащим, Несостоявшимся Поколением — ‘и сколько пройдёт безудержно-медленных дней до ледохода?..’
— Они вместе вышли на лестницу: Пищер, Гена, Ольга, Дизель, Саша — и другие, которые тоже были там; Гена взял гитару и начал настраивать её, и из дверей выскочила разгневанно-праведная соседка,— “как-же-мол-можно!” — но ей объяснили, что — можно и нужно, потому что эти песни он любил, это были его песни; он и сам пел их, и они за столом слушали кассету с его голосом — только голос и остался, и пока оставались его Ильи –
— и они запели в лицо этой соседке:
Мы под землю ушли раньше времени,
Но оплакать нас не торопись —
Под землёй Люди Нашего Племени
Лишь сильнее влюбляются в жизнь...
* * *
–из Гены Коровина:
Сеет с кончика пальца
Земля натёчное семя –
А прорастает — Чудо…
… валяться в спальнике в гроте
– сигарета, плэер –
и не смотреть на часы
Не мигая смотреть
Как радужный шар свечи
Обступают тёмные стены
– Кофе глоток; сигарета. И снова кофе глоток.
: Так всеобъемлюща тишь этого утра в пещере —
– Как тьма за порогом грота.
Полоска плекса в руке
Пляшут вокруг светотени
Треск — костерок в ладошке
Странное чувство тревоги
Всех охватило в гроте –
: кто-то вошёл в пещеру.
Или все ждут,
что войдёт.
В ожидании ушедшего за водой:
Слышно, как падают капли
где-то в соседней пещере.
: Таинство Вечной Ночи…
* * *
..: На разборку, чистку и сборку системы ушло минут двадцать. Вначале Сталкер разобрал её; оттёр детали от грязи, пыли и окислов, потом зачистил ножом контакты переключателя, постучал батарейками друг о друга и как следует поскоблил ножом полюса. Всё это ему пришлось делать в полной темноте, наугад шаря по полу грота в поисках каждой детали — так как свеча, запасные батарейки и совсем уж аварийный плекс остались в трансе у развилки; конечно, это было плохо — но кто знал, что она накроется именно тогда, когда он заглянет в эту щель?..