Время гарпий
Шрифт:
Нельзя тебе ни с чем идти к младшим музам, тебе надо организовать письмо деятелей культуры в поддержку Мельпомены, которой у вас нынче избран тот премьер. Пусть деятели культуры попросят… чего они могут попросить, чтоб уж точно война началась?
После ее слов Эрато вспомнила строчки из романа Каллиопы: «Не зови войну, не надо! Она сама к тебе придет!» вот и ее война сидела, сложив нога на ногу в красных лодочках у ее стола. И что же можно было потребовать в таком письме?.. Сорок человек она для него не соберет, она же не Холодец. Вот дюжину подписей она устроить сможет… Но что же просить для воплощения Мельпомены? Должность худрука балета?
— Нет, руководителем балета ему проситься —
На жизненных разочарованиях Телксиепии Эрато опять погрузилась в свои тяжкие размышления о незавидном положении, в котором она оказалась. И все, главное, зернышко к зернышку! Ведь все делала расчетливо, умно, дальновидно! А в результате своими же руками… И как теперь ей обыграть Холодца, когда на кону ее собственная душа, если с такой очевидностью выясняется, что как раз играть она совершенно не умеет?..
Она очнулась от цоканья каблуков гостьи, направившейся к двери. Потоптавшись в дверном проеме на своих красных туфлях, сирена обернулась к ней с грустной улыбкой, таявшей на губах, и добила ее окончательно доверительным шепотом: «Ты меня, конечно, прости великодушно, но если Холодец спросит, я ему сразу скажу, что часы Сфейно теперь у тебя. Я слышу, когда золотой песок сыпется. Поэтому поторопись по возможности…»
6. Окипета
Вергилий, «Энеида»
Из рук старика, застывшего на пороге кабинета, чуть не выпала заварочная чашка, от которой по коридору стелился шлейф тонкого запаха цейлонского чая с бергамотом. В его курульском кресле, украшенном медузиными головками по подлокотникам, небрежно постукивая перламутровым ногтем по ореховой столешнице, затянутой зеленым сукном, сидел молодой человек в белой тоге, обнажавшей его красивые руки с широкими браслетами.
— Какую отличную мебель делали раньше, верно? — спросил он старика. — Если не ошибаюсь, стол немецкой работы, ореховый массив, а фурнитура — испанская бронза. Великолепно!
Незваный гость встал и прошелся по кабинету, долго рассматривая старинный дрессуар, с закрепленными в дверцах шкафчиков прямоугольными вставками расписного стекла, где тушью и золотом были нанесены античные мотивы.
— Самое начало XIX века, — обернулся он к продолжавшему стоять с чашкой в руках старику. — А я уже начал забывать, насколько это было прекрасно! У вас и столики-треножники, ониксовые вазы, прорези в спинках дивана в виде лиры… чудесно!
— В-вы… кто? — с усилием выдавил старик.
Молодой человек посмотрел на него с нескрываемым недоумением. Вся обстановка кабинета в строгом и изящном стиле античного модерна как нельзя лучше соответствовала его облику, в отличие от старика с чашкой он оживлял все эти старинные вещи, словно в этот создававшийся долгими годами интерьер вернулся настоящий хозяин. Старик же, напротив, смотрелся несколько странно на фоне мебели, явно знававшей другие времена и будто ждавшей их возвращения. Ели один беглый взгляд на собранные предметы оставлял глубокое эстетическое впечатление на всю жизнь, то сам хозяин производил странное впечатление. На его лицо можно было смотреть часами, пытаться запомнить каждую черточку, чтобы отвернувшись, тут же забыть навсегда. Казалось, стоило ему присесть на банкетку с золочеными ножками в виде лиры, то он немедленно сольется с ее шелковой обивкой.
— Ах, оставьте эти церемонии! Вы давно ждали меня! — с легким раздражением бросил хозяину молодой человек. — Проходите, угостите меня чаем. Ведь вы ждали моего прихода с тех самых пор, когда поняли, что за коллекцию собирает ваш отец.
Помните, как в детстве вам хотелось вместе с ним пойти на обыски и аресты, чтобы уж точно не пропустить ни одну эту чудесную вещицу? Молодость, романтика! Признайтесь, тогда бы вы встретили меня более гостеприимно?
— В молодости с легкостью веришь в несбыточное, так многого хочется, — тяжело вздыхая, сказал старик, устраиваясь на канапе у окна. — Потом понимаешь, какое опустошение могут приносить исполненные желания, а от каждой встречи ждешь очередного разочарования…
— Да, но от этих вещей вы не отказались, хотя лучше других знаете, что означают эти змейки, орлиные когти и медвежьи лапы, — рассмеялся гость. — Только вот передать это все будет некому. Опять разнесет эти вещи по разным рукам… пока кто-то вновь не решит собрать их вместе.
— Мне это нужно для работы, чтобы постоянно ощущать некие флюиды, чтобы сразу погрузиться в атмосферу античности, — пояснил старик, глядя, как гость бесцеремонно взял со стола увеличенную фотографию ликийского барельефа. — А этот барельеф интересен тем, что гарпия изображается не с обычными орлиными лапами, а с медвежьими.
Гарпия с медвежьими лапами на фотографии сжимала тщедушное тело ребенка. Молодой человек перевел взгляд с фотографии на медвежьи лапы серванта с античной майоликой.
— Уверен, что мебельщик никогда не видел ликийских памятников Ксантоса и рельефных фризов мавзолея «Харпие», изображающих край мёртвых, а вот пропорции взят те же самые, — с недоумением сказал он. — Только древними ликийцами гарпии изображались не по преданиям, а именно такими, какими они их видели. Обычно гарпий видят лишь обреченные. Ксантос был единственным городом, где жители дважды за свою длинную историю совершали массовое самоубийство, чтобы избежать владычества гарпий.
— Так это в память об этом на западе города был выполнен мавзолей, на котором была изображена гарпия… Они действительно ее видели, когда она кружила над городом, — догадался старик. — Никто раньше не понимал смысл барельефа, считая, что гарпии похищают не только души взрослых, но и крадут детей. Ведь здесь гарпия в когтях она сжимает душу ребенка.
— Люди воспринимали это изображение слишком прямолинейно. Изображение, скорее, аллегорическое, ведь жители Ксантоса сами умертвили собственных детей, чтобы те не достались гарпиям. Человеческое восприятие в большинстве случаев не назовешь утонченным, — задумчиво произнес молодой человек. — Здесь довольно точно изображена реальная Окипета, наша «быстрая», и у нее действительно медвежьи лапы, от которых и пошло смешное выражение «медведь на ухо наступил», где подразумевается именно ее лапа и ничья больше. В ее задачу входит контроль над младшими музами, чтобы не дать им возможность раскрыться, чтобы их творчество было понятно немногим… вот как истинный смысл этого барельефа.