Время гостей (сборник)

Лафферти Рафаэль Алоизиус

В 1799 году наступил черед полной электрификации Филадельфии. Это был настоящий прорыв, ибо крупные города с какой-то необъяснимой осатанелостью противились любым новшествам. И наконец, в ночь на Новый год, открывший новое столетие, Рейнбёрд осчастливил человечество фейерверком блистательных изобретений, как то: беспроволочный телеграф, телевокс, радиоприемник и радиопередатчик, прибор для демонстрации — в движении и звуке! — записи театральных представлений; наконец машину, позволявшую печатать с голоса, а так же метод глубокой заморозки и упаковки продуктов питания с целью сохранения их при какой угодно температуре.

А весной первого года нового века он

успешно испытал летательный аппарат тяжелее воздуха.

— Да он уже изобрел все, что только можно! — изумлялась публика на всех земных языках. — Остается лишь совершенствовать его новинки да следить, чтобы они использовались во благо.

— Это еще цветочки, — ответствовал Хиггстон Рейнбёрд.

И создал ракетоплан, доставивший груз в Англию за 13 минут, причем стоимость пересылки оказалась равной семи центам за центнер. Это произошло в 1805 году. И открыл термоядерный синтез в 1813-м; за последовавшие четыре года цена новинки (не без усилий создателя) упала настолько, что с ее помощью можно было осуществлять такие частные проекты, как опреснение морской воды для единовременного орошения пяти миллионов квадратных миль особо засушливых земель.

Для решения проблем, до которых у него самого руки не доходили, Рейнбёрд построил «думающую» машину, а для выявления новых областей применения своих способностей, — машину «предсказывающую».

В 1821 году он преподнес себе подарок ко дню рождения — послал на Луну автоматический зонд. Да еще поспорил с закадычным приятелем, что через год сам пройдется по ее поверхности и благополучно вернется на Землю. Пари он, разумеется, выиграл.

В 1831-м он выбросил на рынок знаменитый «Красный шар» — ароматную и очень дорогую отборную курительную смесь из листьев марсианского лишайника.

В 1836-м — основал Институт восстановления атмосферы Венеры, потому что эта планета показалась ему хуже общественного туалета. Именно там он и прихватил хроническую астму, от которой не избавился конца дней.

Он синтезировал живого человека, примерно своего возраста и с такими же дурными манерами, который мог теперь в часы полуденного отдыха выпивать вместе с создателем, без конца повторяя: «Как ты прав, Хиггстон, чертовски прав!»

Наконец, в 1840 году страна приняла — с незначительными поправками — План МИПУП (Минимизации и Поэтапного Устранения Правительства), предмет особой гордости основанного Рейнбёрдом Института политического и экономического равновесия.

Однако, несмотря на все эти беспрецедентные успехи в самых разных областях науки и техники, Рейнбёрд пришел к неутешительному выводу, что человек если чем и выделяется из животного мира, так только своей неподражаемой склочностью. А человекоинженерии так, видимо, и суждено остаться зачаточной научной дисциплиной.

Локальный прорыв в телепатии Рейнбёрду удалось совершить, отталкиваясь от личного опыта, который неопровержимо доказывал: сварливые жены всегда в курсе того, что творится в головах их супругов. Секрет, как поставить мысленный блок, оказался весьма прост: нужно было не ластиться к жене, всячески демонстрируя симпатию и дружеское расположение (традиционная ошибка всех мужей), а наоборот — резко и грубо оборвать очередную тираду. С помощью деликатного обхождения аналогичного результата можно добиваться до скончания века. Впрочем, самому Рейнбёрду хватило ума тщательно маскировать от супруги это свое открытие…

Он продолжал работу над бессмертием человечества, что стало бы апофеозом в эволюции этого чрезвычайно склочного биологического вида.

Он синтезировал материал, который обладал способностью становиться плотным при резком падении температуры, а в летний полуденный зной тонким и невесомым, как воздух. Мысль об управлении погодой Рейнбёрд с презрением отбросил, но все же открыл способ безошибочно предсказывать осадки и температуру на десятилетие вперед.

И построил ретрогрессор.

В один из дней он глянул на свое отражение в зеркале и содрогнулся.

— Так и не удосужился изобрести приличного зеркала! Хотя, чтобы не упустить из виду другие возможности, стоило бы обмозговать и такой вариант: отвратительно не отражение, а оригинал.

И он позвонил приятелю.

— Скажи-ка, Алоис, какой сейчас год?

— 1844-й.

— Ты уверен?

— Точно.

— А сколько мне исполнилось?

— Полагаю, восемьдесят пять, Хиггстон.

— А сколько времени я уже старик?

— Порядочно, Хиггстон, порядочно.

Хиггстон Рейнбёрд резко повесил трубку.

«Не понимаю, как я мог допустить, чтобы со мной случилось подобное? — начал он очередную полемику с самим собой. — Следовало раньше заняться проблемой всеобщего бессмертия. А теперь поздно».

Он справился у своего машинного предсказателя и узнал, что умрет до конца года. Ничего лучшего он и не ожидал.

«Надо ж было попасться в такую очевидную ловушку! Конец жизни — а не сделана и десятая часть того, о чем я мечтал. Да, на сей раз я не был простаком и легко миновал большинство тупиков и ложных ходов. И все же не добрался и до половины ответов на вековые загадки… Надо было изобрести машину-предсказатель в самом начале, а не на закате карьеры; но ведь в самом начале я еще не знал, как ее создать. Должен существовать какой-то способ продлить эту упоительную возможность — изобретать, придумывать! За всю долгую жизнь я ни разу не получил дельного совета, которым стоило бы воспользоваться, — если не считать того чокнутого старикана, что повстречался мне на вершине горы в годы юности. А сколько осталось проблем, к которым я едва начал подбираться… Не все люди кончают жизнь в петле, но каждый рано или поздно обнаруживает, что конец веревки у него в руках. Эх, придумать бы, как тянуть его до бесконечности! Однако нытьем делу не поможешь».

Он набил трубку доброй порцией «Красного шара» и впал в долгую задумчивость.

«Но ведь я могу рассказать об этом самому себе — тогда, когда можно все исправить!»

С этими словами он включил ретрогрессор и перенесся назад во времени и немножко вверх.

В один июньский полдень 1779 года Хиггстон Рейнбёрд развлекался соколиной охотой на самой верхушке Чертовой Головы. Проследив взглядом, как сокол исчез в белой облачной дымке, юноша почувствовал себя первым парнем на планете, к тому же занятым лучшим видом деятельности из всех, до которых додумались люди. Если там внизу, под облаками, и была земля со всеми ее искусами, то сейчас она казалась Хиггстону слишком далекой и несущественной.

Сокол вернулся, принеся в когтях пойманного голубя.

— Оставь птицу в покое, — произнес неведомо откуда возникший старик, — и навостри свои оттопыренные уши, чтобы выслушать человека, который мудрее тебя в сотню раз. Мне очень многое нужно поведать, а времени в обрез, тебе же предстоит посвятить жизнь исполнению сказанного. Хватай своего сокола и сажай на цепь. Эту застежку у цепочки сам изобрел? Ах да, припоминаю — сам, сам…

— Старик, я только запущу его в последний раз, а потом посмотрим, что ты сможешь мне предложить.