Время хищных псов
Шрифт:
Рагдар, всеми обостренными чувствами оборотня ощущавший растущее в зале напряжение, чуть наклонился вперед.
– Вега, мне кажется, что ты перегибаешь палку, - тихо сказал он на Северном наречии.
– Ты же не отдашь ее в самом деле…
– Отдам, - оборвал его даргел.
– Отдам, Рагдар.
– А совесть не заест?
– с усмешкой сказал варвар.
– Совесть меня заест, если стремясь сохранить собственное душевное равновесие и не запачкать руки, я лишу империю и весь мир единственного, возможно, шанса на спасение, - ровно ответил Вега.
– Так что не переживай, со своей совестью я как-нибудь договорюсь.
– Договариваться
– Если для выполнения моего долга мне понадобится лишиться совести - я это сделаю!
– прошипел Вега, чуть наклоняясь вперед, в его глазах разгорался опасный огонек.
– Если бы дело обстояло подобным образом, ты бы спокойно изнасиловал бы эту девочку, чтобы не лишиться доверия Левиафана, - логично возразил Рагдар.
– К сожалению, я еще не научился так договариваться со своей совестью, - выплюнул де Вайл, сжимая кулаки.
– К сожалению?
– варвар насмешливо изогнул бровь.
– Знаешь, в чем-то Легран т’Арьенга мне нравился больше.
Вега резко встал. Его глаза, и без того непроницаемо-черные, казалось, обратились самой Тьмой.
– Легран т’Арьенга - подлейший из подлецов, когда-либо встречавшихся на моем пути, - отчеканил он, переходя на имперский.
– Это человек, хладнокровно отравивший целую семью, включая троих детей, ради тридцати тысяч золотых. Это человек, изнасиловавший семилетнюю девочку - просто потому, что ему стало интересно, какие это приносит ощущения. Знаешь, ему так понравилось, что следующими его “любовницами” стали дети обоих полов в возрасте от восьми до десяти лет! Только после десятой жертвы ему надоело, и он переключился на более взрослых девушек, начиная с четырнадцати лет. Еще Легран приторговывал людьми - он был одним из последних работорговцев в империи. Специализировался, кстати, на детях - с ними проще. Всю свою жизнь он лгал, предавал, убивал, насиловал. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы доставить себе как можно больше удовольствия. А когда я пришел его убивать - он валялся у меня в ногах, визжал, как поросенок, умолял пощадить, сулил деньги и драгоценности, предлагал молоденьких рабынь, готовых удовлетворить любое мое желание. Я в жизни не видел ничего омерзительнее, Рагдар. И если эта тварь тебе действительно… симпатична - я не уверен в крепости нашей дружбы. А прежде, чем ты скажешь, что Легран т’Арьенга зато не желал договориться со своей совестью, я тебе с полной уверенностью скажу, что у Леграна т’Арьенги совести не было как таковой.
– Про совесть не скажу, но зато Легран т’Арьенга никогда не оправдывал бесчестность - долгом, - холодно сказал Рагдар, тоже поднимаясь на ноги. В его интонации начали проскальзывать рычащие волчьи нотки - верный признак того, что северянин пребывал в крайней ярости.
– Что здесь происходит?
– зло прозвенел голос Киммериона. Эльф, в одних штанах вышедший из-за шторы, быстро подошел к друзьям.
– Вега, Рагдар, что вы творите? Вы вообще думаете…
– Не лезь не в свое дело, Ким!
– оборвал его даргел.
– Мы сами разберемся, - прорычал варвар - волчья сущность сейчас преобладала в нем настолько, что исконная ненависть оборотней к вампирам была сильнее дружеской симпатии.
Киммерион сощурился, отступая на шаг. Клыки удлинились, на четверть дюйма показавшись из-под верхней губы.
Несколько минут все трое сверлили друг друга взглядами. Воздух дрожал от напряжения, каждый видел, что другие готовы броситься в атаку в любой момент.
Первым опомнился де Вайл. Он медленно шагнул назад, тряхнул головой и глухо проговорил:
– Рагдар, прости меня. Я слишком устал за последние дни, а провал миссии чрезмерно раздосадовал меня. Я не должен был этого говорить. Прости, я сорвался.
Варвар угрюмо молчал: его сложно было разозлить, но если уж он впадал в ярость, то остывал очень долго. Но сознания оборотня ненавязчиво и почти что даже незаметно коснулась теплая волна, смывая усталость и унося злость, освобождая от переживаний, приглушая гнев, а взамен оставляя умиротворенность, которой северянин не помнил уже очень, очень много лет…
– И ты прости, друг, - сказал он наконец.
– Я тоже… лишнего наговорил.
Взгляды встретились. И на этот раз первым вперед шагнул Рагдар.
Арна тихонько улыбнулась.
– Вижу, я вовремя, гроза миновала, и теперь можно попробовать поговорить, - прозвучал вдруг от двери новый голос.
Все обернулись одновременно.
У входа в залу стоял Маар-си.
Глава XV
Как это было (часть первая)
три месяца назад
– Александр, я осмелюсь напомнить, что меня пока еще не помиловали.
– Я думаю, за этим дело не встанет. Не так ли, Ваше Величество?
Лицо императора осветила хищная улыбка.
– Не так. Казнь состоится в назначенное время и в назначенном месте.
Киммерион вздрогнул, со страхом и непониманием переводя взгляд с Лаарена на Вегу. Даргел же, напротив, остался спокоен, лишь глаза стали еще непроницаемее, чем обычно. Через несколько секунд на тонких губах появилось подобие усмешки, и де Вайл коротко поклонился, игнорируя Здравовича, с язвительной улыбкой наблюдавшего эту пантомиму.
– Вы правы, мой император, - проговорил он.
– Если вы подпишете помилование, то желающие добраться до меня предпримут новые попытки, а так как знают они обо мне преступно много, то эти попытки причинят мне немало неудобств и отвлекут от выполнения миссии. Если же казнь состоится, мои враги сочтут меня мертвым и не станут опасаться, а это развяжет мне руки.
– Именно, - кивнул Лаарен.
– А поскольку я желаю как можно скорее получить информацию об этом загадочном Левиафане, то считаю необходимым позаботиться о “развязывании рук”. Я не стану отменять приговор. Казнь состоится завтра, в десять часов утра. Но вместо де Вайла на эшафот взойдет… да без разницы кто, любой из преступников, приговоренных к колесованию или чему-нибудь еще столь же мучительному. За право умереть мгновенно и безболезненно он будет молчать. Маг из ООР, хотя бы этот ваш Кирандрелл, изменит его внешность. Кардинал Алара и прочие будут уверены в том, что виконт де Вайл мертв, а он тем временем приступит к выполнению нашего приказа.