Время и деньги

Ротэр Рони

Гилэстэл тяжело вздохнул.

— Но кое в чем я, бесспорно, виновен. В нашем фиаско.

Астид улыбнулся шире.

— По крайней мере, Нира не попала в этот замес.

Едва затихли слова Гилэстэла, как заскрежетали механизмыстены. Оба узника вскинули головы, в напряженном ожидании глядяна образовавшийся проем. В камеру грубо втолкнули Ниру, и она упала, споткнувшись на пороге. Проход закрылся и Астид рассмеялся в голос.

Девушка взглянула на него. В глазах блестели слезы, а на щеке краснел, наливаясь

синевой, след от удара.

— Смешно тебе? Надо было дать тебе сдохнуть у тех скал.

У Гилэстэла по лицу скользнула тень, глаза из усталых превратились в колючие и недобрые.

— Кто ударил тебя, Нира?

— Тот воин, что сопровождал меня.

— Оз-ак-Со?

Нира кивнула. Шмыгнула носом, села, вытерла глаза тыльными сторонами ладоней. Неприязненнооглядела прикованных мужчин.

— И зачем только я с вами поехала?!

— Я напомню, зачем, — с готовностью отозвался Астид. — Чтобы заработать. Будь уверена, рассчитаемся сполна. Как только выберемся отсюда.

— Дурак. Когда мы отсюда выберемся, нам даже медный тонг в рот не положат.

Нира встала, отряхнула платье, дотронулась до синяка на скуле.

— В рот? Деньги? — озадачился Астид.

— В Джезъяне и Масгитии такой обычай, — ответил за девушку Гилэстэл. — Покойникам в рот кладут монету, для оплаты стражам у ворот загробного мира. Чем богаче был покойник, тем больше монет. Чтобы у потусторонних врат в очереди не стоял.

— Вот как? — поднял брови Астид. — Интересно, сколько монет поместится в пасти твоего братца, а, Нира? Без языка-то?

— Знаешь, полудохлый и молчаливый ты мне нравился больше, — холодно бросила Нира.

Она села у стены, согнув ноги в коленях и обняв их руками, надрывно вздохнула.

— Так есть хочется.

— А что, братец был настолько негостеприимен? Не попотчевал сестренку? Ну, там, язык заливной, яйца в кляре.

— Астид, уймись, — поморщился Гилэстэл. — Вряд ли Нира успела проникнуться глубоким родственным чувством, но все же.

— Не успела, — подтвердила девушка и поежилась. — Я больше испугалась, чем обрадовалась. Но теперь хоть знаю, кто мои родители. Отец был красивый. Похожий на тебя, князь. Лучше быть с вами, чем с ним.

День медленно затухал. Снаружи остывала раскаленная солнцем земля, а в камере было холодно. Гилэстэл дремал. Нира, съежившись у стены, думала о своем, глядя на отверстие высоко над головой. По стене медленно спустилась многоножка, замерла над головой Астида. Полукровка уловил движение, скосил глаза, рассматривая насекомое. Небольшое усилие воли — многоножка оторвалась от стены и медленно перенеслась на забинтованную ногу Астида, к ступне.

— Фу, какая мерзость, — поморщилась Нира.

Гилэстэл открыл глаза, глянул на Ниру, потом на Астида.

— Значит, так вы и живете? — спросила у него Нира.

— Как?

—

Ходите по миру, выискивая, где что плохо лежит? А потом берете это себе?

— Примерно так, — кисло усмехнулся Гилэстэл.

— Астид, — покосилась Нира на полукровку, — что ж ты мне выговаривал, что я на тебе заработать пытаюсь? Вам, значит, можно, а мне нет?

Полукровка не ответил, так как наблюдал за ползущей в вертикальной складке бинта многоножкой. Как только она добралась до середины бедра, Астид приподнял её в воздух и переместил на щиколотку. Насекомое с прежней целеустремленностью поползло по проложенному маршруту.

— А мне бы такая жизнь понравилась, — сказала Нира. — По крайней мере, веселее, чем была прежняя.

Гилэстэл испытующе взглянул на Ниру.

— То есть, ты согласна на моё предложение?

— Да, но теперь уж что об этом говорить…Вряд ли мы отсюда попадем куда-то, кроме кладбища.

Помолчали. Астид в третий раз пересадил многоножку в начало пути.

— Князь, скажи, а зачем все-таки вам понадобился этот свиток? — покосилась Нира на Гилэстэла.

— Чтобы вернуть то, что у меня отняли.

— Красть одно, чтобы вернуть другое, — хохотнула Нира. — И что у тебя отняли?

— Трон.

— А? — девушка приоткрыла рот. — Какой трон?

— Моя мать была королевой Маверранума, — Гилэстэл взглянул на неё с грустной улыбкой. — Я должен был бы стать королем после её гибели.

— И что? — глядя на него во все глаза, с придыханием спросила Нира.

— Мой дядя по матери присвоил королевскую власть. А я намерен вернуть её в законные руки.

— Вот это да… Первый раз вижу живого короля.

— Можно подумать, раньше только мертвых видела, — съерничалАстид.

— А свиток-то чем поможет? — спохватилась Нира. — Там что, написано, что ты законный король?

— Если бы… — усмехнулся Гилэстэл. — Видишь ли, чтобы бороться с властью, нужно самому иметь власть. Мой дядя силен армией. Я же коплю силу другого характера.

— Какого?

— Магического. Те вещи, которые я ищу, имеют какую-то магическую особенность.

— Понятно. А те, кого ты берешь в ученики, тоже имеют какие-то таланты, да?

— Несомненно.

Нира взглянула на Астида, который как раз в этот момент кувыркал в воздухе многоножку, и хихикнула.

— Повелитель тараканов.

Полукровка дернул бровью, и на пол по разные стороны от него упали две половинки насекомого. Нира осеклась, погасив усмешку.

Быстро наступившая темнота не располагала к разговорам. Заснула Нира, свернувшись в комок. Спал Гилэстэл, повиснув на цепях. Астид, сделав пару безуспешных попыток найти в себе силы на регенерацию, тоже погрузился в сон. Тюремную тишину изредка нарушало урчание в пустых животах, да сонное постанывание Астида от боли в ногах.