Время и относительность

Ньюман Ким

– Тогда пойдём со мной. Вдвоём безопаснее будет.

Джиллиан задумалась. С тех пор, как я поняла, что холодные рыцари опаснее всего, когда температура опускается ниже нуля, она решила, что к моим словам иногда стоит прислушиваться. Я уже шла к воротам школы.

– Марсианин, – сказала Джиллиан, – ты идёшь или остаёшься?

Капитан Брент осматривал разрушения, цокая языком и бормоча что-то о недостойном поведении.

– Я не могу его бросить, – сказал Джон. – Он мой папа.

– Обуза, – в чувствах прошипела Джиллиан. – Бери его с собой, если иначе никак. Только

решай скорее.

Я не думала, что капитан Брент согласится идти, и понимала, что если согласится, то будет обузой (а с пистолетом – опасной?). Джон тихо говорил с отцом, вначале отвлекая его от бормотания, а затем жёстко, словно отдавая приказы. Это сработало.

– Военный эскорт, – сказал капитан. – Отличная идея!

Джиллиан удивлённо развела руками.

– Ты лидер, – сказал ей Джон. – Идём.

– Она знает, куда идти, – сказала Джиллиан, имея в виду меня.

– Где ты, говоришь, живёшь? – спросил Джон.

– На Тоттерс Лэйн.

– Я знаю, где это, – сказал Джон. – Возле свалки.

– Именно на ней, – сказала я.

– Хорошая позиция, – сказал Джон. – Там можно обороняться.

– Ты живёшь на свалке? – спросила Джиллиан.

– Вроде того.

– А я думала, что я живу в самом худшем доме, – сказала Джиллиан.

Позже...

На автобусе от улицы Хай Стрит до школы ехать недолго, всего пять остановок. Я могу выйти из Будки в половину девятого утра, сесть на автобус на остановке возле «Помпы», и прийти в школу достаточно рано, чтобы успеть немного посплетничать перед Собранием в девять. Обычно я вообще не сажусь на автобус, а иду пешком, экономя деньги на шоколадку. Но сегодня автобусы не ходили.

Утреннее солнце пропало. Собрались тучи. Начал дуть холодный ветер.

Перед тем, как выйти из школы, Джиллиан решила вломиться в Научную Лабораторию – взлом дверей быстро входит в привычку – и «реквизировала» там небольшой термометр.

Пока столбик ртути был выше нуля, холодные рыцари будут спать. Как бы ни было пасмурно, днём в Англии редко бывал мороз.

Джон сказал, что термометра недостаточно.

– Есть ещё охлаждение ветром.

– Хорошо, умник, и как тогда будем определять, замерзает ли уже вода?

– Тогда снег пойдёт, – сказал Джон, посмотрев вверх.

Я почувствовала на лице холодные уколы.

Школа стояла вдали от магазинов, в тихом жилом квартале, рядом с парком. Во дворах всё было укрыто снегом, в парке были похожие на барханы снежные надувы. Миниатюрный пруд полностью замёрз.

Спускаясь по длинной улице Коул Хилл с её примыкающими друг к другу домами, было невозможно не замечать необычное. Разбитые окна и раскрытые двери. Подозрительные бугры под снегом. Собаки без хозяев, за которыми волочатся поводки. Кошка на автобусной остановке облизывает лицо замёрзшей женщины с открытыми глазами и сжатыми, как когти, пальцами. Перевёрнутые машины, у которых скапливался снег.

Снег усиливался, мы шли медленно.

Повсюду были снеговики. Некоторых слепили дети. Они были похожи на нашего: в старых шляпах, с курительными

трубками, угольками-пуговицами, носами-морковками, под руки вставлены мётлы. Другие были уснувшими холодными рыцарями, сгрудившимися вместе и стоявшими по стойке смирно. Они были более ледяными, более плотными, с большими прозрачными льдинами, похожими на доспехи. У некоторых было подобие лиц. У всех были бороды из сосулек. У многих они были красные.

– Похоже на армию захватчиков, – сказал Джон.

Должно быть, было начало одиннадцатого – у нас должна была заканчиваться «Религия», а потом должна была быть «Наука». Но солнца уже не было. Высоко над нами кружились и уплотнялись тучи.

Джиллиан всё время трясла термометром.

Ветер жёг моё лицо, как крапива. Он дул нам навстречу. Выпавший ночью снег поднимало в воздух и кидало нам в лица. Туфли у меня обмёрзли, юбка и носки промокли. Колени были синие от холода, пальцы на ногах уже болели. Хорошо, хоть пальто было тёплое. Руки я, не снимая варежек, держала в карманах. Поверх одежды, словно пончо, на мне по-прежнему висел выданный мистером Оукхёрстом плащ. Это означало присвоение себе школьного имущества.

– Мне кажется, что мы не сможем дойти за один раз, – сказала я.

Мы обернулись – школу всё ещё было видно. Наши следы в снегу постепенно засыпало.

– Что за глупости, Сьюзен, – сказала Джиллиан. – Подумаешь, небольшой снегопад.

У капитана Брента были ледяные усы и белые брови.

Мы шли дальше, с трудом двигаясь по улице, по которой обычно ездило много машин.

На пропускном пункте стояли четверо солдат в полярной одежде – меховых парках и унтах. Они разожгли костёр в бочке, словно собирались жарить каштаны. По дороге, осторожно объезжая засыпанные снегом машины, ехал броневик.

Один из солдат отдал капитану Бренту честь.

– Вольно, – ответил тот. – Я был отрезан. Какова ситуация?

Капрал – прыщавый парень – не знал, что сказать.

– Нам сказали стоять на этом посту, сэр. Вчера. После инцидента на площади Пикадилли.

– Инцидента?

– Что-то вроде ледяной бури, сэр. Говорят, это было похоже на живой ледник. Много жертв. Большую часть взвода отправили туда, в качестве подкрепления. А затем начали приходить сообщения со всего Лондона. Примерно то же самое. Полная неразбериха. У нас есть приказ бороться с мародёрами и бунтовщиками, но связь пропала. Только свист в эфире. Лейтенант Перкинс дал нам разрешение пользоваться боевыми патронами и ушёл в штаб за новыми приказами.

– Смотался просто, – пробурчал кто-то.

– Мы контролируем этот участок, – сказал прыщавый капрал, – но за всю ночь были лишь пара ложных тревог.

Солдаты, наверно, сгрудились вокруг огня в то время, когда холодные рыцари убивали людей на улице Коул Хилл.

– Нас должны были сменить в три часа ночи, – сказал капрал.

– Вы пришли снять пост, сэр? – спросил другой солдат, рядовой. – У нас тут даже чая нет.

Джон, Джиллиан, и я встали вокруг бочки с огнём и грели руки над углями, пытаясь приблизиться к раскалённому металлу, но в то же время не обжечься.