Время Икс
Шрифт:
— У меня в кабинете, товарищ Сталин. Прибыли около часа назад.
— Харашо… До свыдания, товарищ Лыстратов!
— До свидания, товарищ Сталин!..
На том конце трубки раздались гудки. Виктор Николаевич обалдело поглядел на телефон, будто видел его в первый раз, а затем, осторожно и бережно положив трубку на место, медленно уселся в кресло.
Это уже было слишком! Сам Сталин в курсе событий и следит за ходом ра-бот!.. Задача государственной важности… Голова у Листратова шла кругом. Он достал из кармана носовой платок, и начал вытирать испарину со лба.
— Ну и
— Что?.. Ах, да!.. Простите, товарищи!.. Знаете, это было так неожиданно… — Виктор Николаевич, наконец, посмотрел на своих собеседников.
Донцов сидел с дымящейся трубкой в руке, и с легкой усмешкой смотрел на хозяина кабинета. Его напарница молча разглядывала висящую на стене кабинета картину.
— Ну вот, я же вам говорил, что в деле заинтересованы там, наверху!.. — Донцов многозначительно поднял вверх указательный палец.
Листратов кашлянул и неуверенно спросил:
— Чем могу помочь я?..
— Нам необходимо как можно быстрее отправиться к аппарату и начать рабо-ту. Времени у нас в обрез! Кроме того, хочу еще вас предупредить, чтобы вокруг всего этого было как можно меньше суеты. Соблюдать полную секретность. Ника-ких посторонних разговоров! И еще: на связь с Наркоматом могут выходить только либо я, либо товарищ Корецкая.
Виктор Николаевич согласно кивнул.
— Конечно-конечно! Я получил на этот счет исчерпывающие указания.
— Вот и хорошо! У вас еще есть что-нибудь?
— Что будет с майором Бердышевым, который сейчас руководит исследова-ниями?
Корецкая небрежно пожала плечиками.
— Его полномочий никто пока не отменял. Дмитрий Сергеевич будет продол-жать работу в составе нашей группы. А что, это так важно? Или у вас есть какие-то возражения?
Стоит говорить или не стоит? Пожалуй — стоит!
Тщательно подбирая слова, Виктор Николаевич рассказал прибывшим о странном поведении Андрея; о его заявлении — что он пришелец из будущего; о том, что майор госбезопасности Бердышев, похоже, верит этому бреду…
— Московские чекисты переглянулись между собой.
— А где вещи задержанного? Ну те, о которых вы рассказывали? — поинтересо-валась женщина. — Интересно бы было на них взглянуть.
— Частично у самого Полуянова… Ну — одежда, разумеется, предметы гигие-ны… А остальное — здесь, приобщены к делу…
— Экспертизу делали? — быстро спросил Донцов. — А, впрочем, давайте все сю-да, быстро! Я приму все по описи. Материалы, согласно инструкции, должны быть у меня. Подробное исследование проводить сейчас некогда, поэтому займемся этим уже в Москве.
Листратов скривился, но быстро взял себя в руки. Сначала Бердышев, а теперь эти двое! Но после разговора с "Самим" его сомнения рассеялись. Осталось, прав-да, такое маленькое-маленькое, совершенно непонятное, но… У москвичей полно-мочия были поистине неограниченные. Придется выполнять все их прихоти. Зато умник-Бердышев получил по носу.
— Побыстрее, товарищ Листратов, побыстрее! — поторопил его Донцов. — Вре-мени в обрез. А по поводу ваших соображений — это мы разберемся, не сомневай-тесь!
Виктор Николаевич вздохнул и, подняв телефонную трубку, отдал соответст-вующие указания…
13
Яков Круг не любил Советскую власть. Точнее будет сказать — он ее ненави-дел. И это несмотря на то, что уже почти пятнадцать лет, являясь сотрудником "ор-ганов", был вынужден ее охранять и защищать.
Круг родился и вырос в Тамбовской губернии, где его отец — Николай Круг, владел целым по тем временам состоянием — паровой мельницей. Но, с приходом большевиков к власти, с мельницей пришлось расстаться. Старик-Круг с этим сми-рился, но в колхоз так и не вступил, продолжая вести единоличное хозяйство. Про-несшиеся во времена Гражданской и в первые послевоенные годы политические и хозяйственные катаклизмы миновали семью Кругов, и к концу 20-х годов дела их пошли в гору.
Яков был в семье третьим ребенком. С детства замкнутый, жестокий и эгои-стичный, так и не привыкший к тяжелому крестьянскому труду, он уже с давних пор вызывал у отца серьезную озабоченность. И вот однажды, весной 1927 года, после серьезного разговора с отцом, приведшего к большому скандалу, двадцатиче-тырехлетний Яков собрал свои вещи, и отправился в Тамбов — искать счастья в но-вой, — городской жизни.
В городе Круг, неплохо разбиравшийся в машинах и механизмах, поступил работать на завод, а спустя год его судьба в очередной раз резко изменилась. Про-ходил очередной набор в рабоче-крестьянскую милицию; на заводе он был, в це-лом, на хорошем счету, и от предложения поступить на службу в "органы" отказы-ваться не стал, рассудив, что в существующей обстановке это ему не повредит. Родной дом с тех пор он не посетил ни разу.
А еще через два года грянуло раскулачивание зажиточных крестьян, которым не нравилась продажа хлеба государству по чересчур заниженным ценам. Решени-ем Политбюро, карательным органам государства было предписано "ликвидировать кулачество как класс" в кратчайшие сроки. Активное участие в проведении этих мероприятий довелось принять и Якову Кругу, который к тому времени уже работал в органах ГПУ. Мало того — ему пришлось непосредственно участвовать в выселении с насиженных мест своих родных и близких, направленных в ссылку на Север — в числе многих тысяч других спецпоселенцев.
"Иуда!.. — только и сказал ему тогда напоследок отец. — Будь ты проклят!.."
Но и отцовское проклятие не растопило каменного сердца Якова. Если чуть раньше он еще в глубине души надеялся на то, что отец, отказавший ему в доле на-следства, все же переменит свое решение, то теперь все сложилось абсолютно ина-че. Имущество, принадлежащее Кругам, было конфисковано государством. По-следние надежды на относительно безбедную жизнь рухнули как карточный домик.
В середине 30-х годов Яков Круг был направлен для работы в органах НКВД в Казахстане. Вот там-то он и познакомился со своим начальником — Виктором Ни-колаевичем Листратовым. Спустя еще несколько лет Листратов, по достоинству оценивший деловые качества своего подчиненного, при переводе на новое место службы в Могилев, забрал с собой и Якова.