Время камней

Ежов Михаил

Дьяк пришпоривал коня, потому что не хотел повторить ужасную ошибку. Маэрлинна значила для него столько же, сколько когда-то мать Сафира. Он даже не думал, что это чувство сможет возродиться так скоро. И он дал себе слово, что ребенок, который родился несколько дней назад, станет его ребенком — кто бы его ни зачал!

Впереди показались городские ворота. Завидев всадников, стражники выступили вперед, повелительно поднимая руки. Один из телохранителей швырнул им пропуск с печатью барона Деморштского, и они

тотчас бросились открывать ворота.

Кавалькада ворвалась в Маристан и помчалась по улицам, оглашая их звонким цоканьем. Через четверть часа всадники остановились перед четырехэтажным домом, принадлежавшим Дьяку. Окна были погашены — там спали.

Один из телохранителей, свесившись с седла, потряс железные ворота, и из сторожки тотчас выскочили охранники. Увидев хозяина, они принялись поспешно отпирать ворота.

Когда они распахнулись, кавалькада направилась к дому. Там тоже пришлось стучать. На этот раз довольно долго никто не появлялся, затем защелкали засовы и на пороге возник дворецкий с подсвечником в руке. При виде Дьяка он оторопел и поспешно посторонился, пропуская его и телохранителей внутрь.

— Добрый вечер! — пролепетал он, хотя на дворе стола глубокая ночь. — Рад вас видеть, сир!

— И я тебя, Хессер, — бросил на ходу Дьяк, поднимаясь по лестнице. — Где Ирвин?

— В западном крыле, господин, в комнате для слуг.

— А дама Маэрлинна?

— В восточном, в своих покоях. Вместе с малышкой.

Дьяк остановился.

— Родилась девочка? — спросил он.

— Да, господин, — в голосе дворецкого послышались виноватые нотки.

— Что ж, тем лучше, — кивнул Дьяк, продолжая подъем.

В сопровождении телохранителей он прошел в западное крыло и толкнул дверь в комнату, предназначенную для слуг. Ирвин сел на кровати с непонимающим видом. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, кто перед ним.

— Здравствуй, Ирвин, — сказал Дьяк, входя.

— Мой господин! — пролепетал Ирвин, порываясь встать.

— Оставайся на месте! — велел Дьяк, останавливаясь возле кровати. — Я много думал том, что произошло между нами. И я тебя прощаю!

— Правда?! — Ирвин выглядел несколько ошарашенным, но тем не менее на его лице появилась улыбка.

— Без всякого сомнения! — кивнул Дьяк, вытаскивая меч. — Но знать, что ты жив, слишком тяжело! — точным движением он пронзил Ирвину сердце.

Слуга упал на подушку с широко раскрытыми глазами. В них были написаны удивление и страх.

— Уберите! — приказал Дьяк телохранителям, выходя из комнаты.

Сам он направился в восточное крыло. По пути ему встретился дворецкий.

— Вам что-нибудь угодно? — спросил он, пытаясь приноровиться к быстрому шагу хозяина.

— Да, прикажи собрать вещи! Только самое необходимое.

— Вы уже уезжаете? — Хессер был в недоумении.

— Да. Вместе

с дамой Маэрлинной. Поторопись: все должно быть готово к рассвету.

— Слушаюсь, господин, я немедленно распоряжусь.

Дворецкий куда-то исчез, и Дьяк продолжил путь в одиночестве. Оказавшись перед нужной дверью, он на пару мгновений задержался. Вероятно, Маэрлинна спит, и малышка тоже, но он должен увидеть их немедленно. Дьяк аккуратно открыл дверь и вошел. В темноте ничего не было видно, однако он мог различить белеющий балдахин и направился к нему.

— Кто там? — донесся до него тревожный голос.

— Это я, — отозвался Дьяк шепотом, отодвигая занавес.

— Хорг?! — Маэрлинна издала радостный возглас. — Откуда ты?

— Я приехал за тобой!

— Мы уезжаем?

— Не сейчас. Утром.

— Но куда?

— Далеко. Туда, где мы будем счастливы.

Маэрлинна приблизила свое лицо, чтобы видеть глаза Дьяка.

— Обещаешь? — спросила она серьезно.

— Обещаю! — ответил он.

— Я люблю тебя! — прошептала она, обвивая руками его шею.

— И я тебя! — искренне ответил он.

Их губы соединились в долгом поцелуе.

— Где малышка? — спросил Дьяк, когда они оторвались друг от друга.

— Там, — Маэрлинна указала в сторону, где едва виднелась покрытая белым пологом люлька. — Не буди ее.

— Не буду, — пообещал Дьяк. — Ты уже дала ей имя?

— Нет, ждала тебя.

— Давай назовем ее Далия, — предложил Дьяк дрогнувшим голосом.

— Далия? — нараспев повторила Маэрлинна. — Красивое имя. Я согласна.

* * *

Дьяк сидел на террасе своего городского дома и прислушивался к звукам, доносившимся с соседней улицы. Там начиналось празднование Дня Коронации. По старой легенде, именно седьмого числа осеннего месяца Ингваир первый владыка Казантара Устрад I провозгласил себя королем — после того, как объединил разрозненные княжества в относительное единое государство, со временем ставшее политическим соперником соседнего Урдисабана.

В этот раз праздник отмечался с особой помпезностью, поскольку негласно был приурочен к другому важному событию: Казантар начинал войну. Когда весть о смерти Камаэля Марад-Изтаэрда дошла до Маристана, было решено немедленно двинуть войска на оставшуюся без правителя империю. Ормак Квай-Джестра, временно занявший место у кормила власти в должности регента — до дня его официальной коронации, — представлялся малоопасным противником. Прошло слишком мало времени, чтобы он мог разобраться в делах и эффективно отразить нападение соседа. Тем более что восточные границы Урдисабана продолжали разорять банды варваров, которые, хотя и не представляли реальной угрозы, но оттягивали на себя часть имперской армии. Так думали советники Ламагрона и он сам.