Время камней
Шрифт:
— Ты сказал, что видел Мираэля дважды, — напомнил Ирвин.
— А-а, — Зимария кивнул. — Ну, второй раз я видел его издали — он куда-то улетел с парой анкхелей. Удивительно, однако металлические крылья носят его по воздуху не хуже обычных. Не знаю, может, здесь замешано волшебство, но если нет, то они поистине удивительны. Кстати, мы пришли. Это мое хранилище. — Зимария толкнул одну из дверей и пропустил Ирвина в огромный, хорошо освещенный зал, в стены которого были вмурованы толстые стальные прутья,
— О-о! — только и смог вымолвить Ирвин, проходя на середину помещения. — И все они… живые? — он обернулся к Зимарии.
— Более, чем хотелось бы анкхелям, — усмехнулся тот. — Да, эти игрушки так и не удалось лишить способности двигаться и убивать. Поэтому они здесь, как я тебе уже говорил. Каждый из них уникален и в своем роде — настоящее чудо. Я изучил их и могу сказать: какие-то люди потратили много времени на то, чтобы заставить эти железяки делать то, что они могут. — Зимария покачал головой и сел в одно из глубоких кресел, стоявших посреди комнаты. — Не хочешь выпить? У меня есть недурное вино. Анкхели снабжают нас всем необходимым.
— Нет, благодарю, — отозвался Ирвин. — Скажи, а новых узников часто сюда привозят?
— За то время, что я здесь, пополнений не было. Видимо, всех злодеев давно переловили. Ты уверен, что не хочешь выпить? — Зимария извлек из маленького шкафчика бутылку.
— Вообще-то, пожалуй, можно, — согласился Ирвин, подумав. — Почему бы и нет?
— Отлично! — Зимария жестом предложил Ирвину сесть в свободное кресло напротив него и достал два хрустальных бокала. — Потом мы рассмотрим всех этих монстров поближе. Я покажу тебе своего любимца. Он в другом зале.
— Здесь есть еще помещение?
— Три. Такова моя вотчина, — Зимария усмехнулся. — Правда, узников, по сравнению с твоей, здесь не много. Всего семнадцать.
— Да, мне-то придется сдувать пыль не меньше чем с пары сотен, — кивнул Ирвин с улыбкой. — Хотя нет, мне даже это делать запретили: какой-нибудь сосуд может покачнуться и упасть, если я дуну слишком сильно.
— Относись к этому серьезно, — посоветовал Зимария, откупоривая бутылку и разливая вино по бокалам. — Твои подопечные действительно смертоносны. Не шути с этим!
— Ладно, — Ирвин кивнул. — Просто я еще не привык… ко всему этому, — он неопределенно помахал в воздухе рукой.
— Понимаю, — кивнул Зимария, поднимая свой бокал. — Предлагаю выпить за твое удачное пребывание в Маор-Агтоне. Насколько это возможно.
— Согласен.
Они чокнулись и выпили. Напиток приятным теплом растекся по внутренностям Ирвина и вызвал легкое головокружение.
— Крепкий, — сказал он, ставя на стол пустой бокал.
— Вовсе нет, — покачал головой Зимария. — Должно быть, ты просто
— Может быть, — согласился Ирвин. — Не каждый день узнаешь, что навсегда останешься в башне, которую прежде и в глаза-то не видел.
— Да уж. Судьба наша незавидна.
— А ты веришь в рок?
— Будто моя жизнь заранее предопределена и даже записана в какой-нибудь книге? — уточнил Зимария. — Честно говоря, нет. Я родом из Казантара, где верят в свободу воли.
— Как это?
— Мы считаем, что каждый человек имеет возможность выбрать, как поступить. На самом деле возможностей не так много, как может показаться.
— Неужели? По-моему, вариантов могут быть тысячи. Как простому смертному узнать, какой из них верный? Не логичнее ли предположить, что выбор уже сделан кем-то более сведущим в таких вещах?
— Послушай, если я предложу тебе спрыгнуть с одной из галерей Маор-Агтона, то сколько у тебя будет вариантов ответа? — Зимария прищурился.
— Ну, полагаю, минимум три, — ответил Ирвин, задумавшись на пару секунд. — «Да», «нет», «потом».
— Правильно, а еще возможны «мне надо подумать» или «может быть». Но все это просто ответы, а не выбор. Окончательных же решений, которые ты в силах осуществить, только два: ты либо прыгнешь, либо нет. Согласен?
— В общем, да.
— И так практически всегда. Перед каким бы выбором ты ни оказался и какие варианты и возможности ни просчитывал, в действительности ты можешь принять только два решения: положительное или отрицательное. И моя религия считает, что человек вправе сам выбирать из них то, которое ему ближе. Он же и несет ответственность за свое решение, а не книга судеб, которую никто никогда не видел.
— Не все то, чего не видно, не существует, — заметил Ирвин, — но в твоих словах есть логика.
— Еще бы! Кроме того, жить, веря в свободу воли, куда честнее, ты не находишь? Люди склонны искать виноватых во всех своих ошибках, постепенно теряя чувство ответственности за собственные поступки. В конечном счете это должно привести к хаосу, ведь если ты не властен над собой, то тебе не может быть стыдно. Ты не чувствуешь за собой никакой вины. Можно делать все, что угодно, считая, что это неизбежно.
— Ты говоришь страшные вещи, — сказал Ирвин, — но… — он развел руками и неуверенно усмехнулся, — я даже не знаю, что тебе возразить.
— А стоит ли?
— Из тебя получился бы отличный проповедник.
— Возможно. Тем более что в своей стране я был жрецом. До того как попал сюда.
— Понятно, — Ирвин кивнул. — Что ж, думаю, мы еще не раз вернемся к этому разговору. А теперь, может, ты покажешь мне своих питомцев?
— С удовольствием, — Зимария поднялся. — Прошу за мной.