Время крови и пламени

Сирин Рута

Именно это больше всего пугало и возмущало Стибию, мешало ей в учении - по какой-то неведомой причине Тервиус решил взять девушку в ученицы и пытался научить её всему, что знал. Зачем? Ещё один вопрос, на который у неё не было ответа.

Но как бы то ни было, Стибия была ему благодарна. Правда, поначалу ей было непросто: Тервиус рассматривал отдельные науки как нечто взаимопроникающее, как разные стороны единого целого. На первый взгляд, эта идея казалась странной, но постепенно многогранность мироздания и неразрывная связь между его частями стала ощущаться отчётливей. Необычное, завораживающее чувство - понимание того, насколько сложно и чудесно устроен наш мир. В этом и была заслуга Тервиуса: он умел разжечь в ней

интерес к самым сложным загадкам, растолковать самое таинственное явление, никогда, впрочем, не объясняя всё до конца. Из-за этого Стибии всякий раз казалось, что он не раскрывает ей крошечный кусочек головоломки, без которого ей не собрать картину воедино. И приходилось искать недостающие крупицы знания, ответы на свои вопросы, оказывавшиеся намного трудней и глубже, чем казались на первый взгляд. Помочь ей могли лишь книги, наблюдения и опыты. И дни метаний, дни вдохновенных поисков и невероятных трудов. Найди ответ сама. Ни разу он ей не говорил ей это напрямую, но его невысказанное желание явственно чувствовалось. Найди ответ сама, если сумеешь. Хотя нужно отдать Тервиусу должное, он никогда не давал ей неразрешимой задачи. И книга, в которой были те несколько заветных страниц, ради которых она перечитывала множество других, забывая обо всём, с головой погружаясь в чужие поиски истины, неизменно оказывалась у неё под рукой в тот самый момент, когда она уже была готова отчаяться.

Тервиус научил её мыслить, научил самостоятельно находить ответы на всё новые и новые вопросы, научил не бояться неизвестного и загадочного, а она... Она втайне радовалась новым открытиям и чудесам, которыми, оказывается, наполнен наш мир. Лишь наука о разуме, о его невидимых, неощутимых движениях психики не давалась ей. И неспроста... Конечно, видеть истинные стремления других айзе, едва ли не читать чужие мысли было очень заманчиво, и даже здесь она постепенно делала успехи - к сдержанному удовольствию Тервиуса. Но в глубине души она их страшилась.

Стибия боялась, что когда-нибудь тоже будет бесстрастно наблюдать за чужими жизнями. Она боялась стать такой же, как он. Боялась, потому что уже видела душу Тервиуса и могла, как ни странно, его понять. Хотя это было неправильно и жутко.

– ...Как странно получается. Как такое возможно? Сухая, точная, строгая система отражает многообразную и, на первый взгляд, совершенно непредсказуемую действительность. Неживые числа, формальные утверждения - и удивительно гармоничная, цельная картина, которая из них складывается. И вправду есть в математике своя особенная красота.

– Рад, что ты наконец это поняла, - спокойно ответил Тервиус, - Надеюсь, ты больше не считаешь математику неизбежным злом?

– Нет, но мне всё равно она кажется слишком... абстрактной. В ней слишком мало привычного, в ней нет жизни. Но без математических моделей и условностей, без абстракций невозможно было бы понять, как устроен наш мир, что происходит внутри атома, и вообще... Есть в этом что-то странное, что-то завораживающие и чудное.

– Завораживающее и чудное?
– усмехнулся айзе, - Ну что ж, во Вселенной много завораживающего и чудного. Но, к сожалению, нашу беседу придётся немного отложить. Вселенная не станет ждать, пока мы закончим.

Он с некоторым сожалением покачал головой, будто раздумывая над чем-то, и внезапно посмотрел на Стибию. Короткий, оценивающий взгляд - айзе, незнакомый с характером Тервиуса, даже не обратил бы на него внимание. Но Стибия знала, что он означает.

– Ты можешь отправиться со мной, если хочешь увидеть нечто интересное.

Ты

можешь отправиться со мной. Не просьба, не приказ и не намёк. Просто предложение, которого она каждый раз ждала с неясным внутренним трепетом. С того раза, когда он в первый раз позвал Стибию, в то время совсем ещё девчонку, пойти с ним. Той звёздной ночью они стояли на морском берегу, и она в первый раз вживую видела падающие звёзды. Они скользили сквозь небесную черноту, исчезая без следа. А Тервиус рассказывал ей о том, откуда прилетают на Землю эти небесные гости, эти осколки космических камней - да, всего лишь камней. Он рассказывал о кружащихся вокруг солнца ледяных кометах, рассказывал, как они рассыпаются через тысячи лет странствий, раскалываются на множество частиц, превращаются в звёздный дождь для айзе. Она впервые смутно ощутила, насколько величественна Вселенная - и насколько по сравнению со всем этим огромным и чудесным миром малы они с Тервиусом.

Многое она видела благодаря Тервиусу. Сначала он брал её с собой, потом научил самостоятельно перемещаться с помощью потоков нуль-частиц, пронзающих пространство - Стибия, как и Тервиус, была одной из немногих айзе, чей колдовской дар был достаточно силён для подобного чародейства. И потом она путешествовала одна, правда, несколько реже, чем ей бы хотелось - любимая работа в лаборатории отнимала очень много сил и времени.

Но до сих пор Тервиус иногда предлагал ей составить ему компанию. И что он задумал на этот раз? Неизвестно. Он никогда не раскрывал цель путешествия заранее.

И сегодня айзе явно не собирался отступать от своих правил. Он, казалось, даже не услышал вопроса Стибии и, лишь, сдержанно кивнув, попросил её раздобыть силикопластовый скафандр - непременно с фильтрующей маской. Силикопласт - материал гибкий, лёгкий и довольно прочный, но, к несчастью, под воздействием интенсивного коротковолнового излучения он становится ломким. А жаль, силикопласты считались перспективными для изготовления космических скафандров. Но эти полимеры почти не проводили тепло, отличались высокими температурами плавления и низкой реакционной способностью. Именно из силикопластов были сделаны тонкие серебристые костюмы исследователей, одинаково хорошо защищавшие айзе от лютого холода и нестерпимого жара.

Да, в этом холодном мире без лёгкого скафандра было не обойтись. Это была первое, что осознала Стибия, когда пришла в себя после перехода. После жуткого, безумного полёта-падения, после тягостного, тоскливого чувства потери, когда кажется, что мир для тебя перестаёт существовать и за этими бесконечно долгими мгновениями, за последними ударами сердца уже не будет ничего. Ничего, кроме смерти.

Тервиус уже ждал её. Искажающее свет поле скафандров было включено, и можно было не опасаться, что обитатели этой планеты обнаружат чужаков. Предосторожность не была излишней - айзе очутились в инопланетном городе, строгом и прекрасном. Холодный, засыпанный мельчайшими ледяными кристаллами, он сверкал в тусклом свете чужого солнца. Негостеприимной и странной была эта земля.

Её обитатели, удивительно похожие на айзе, показались Стибии не слишком приспособленными к своей ледяной планете. Или она не всегда была такой холодной? Стибия хотела спросить у Тервиуса, но не успела, а потом и вовсе не до того стало.

Айзе очутились на этой планете в необычный для её жителей день. В праздник Крещения, как перевёл Стибии его название Тервиус. И сейчас по улицам заснеженного города праздничной толпой, крестным ходом, шли инопланетяне. Шествие медленно двигалось к одному из красивых даже для этого неземного города зданий. Зачем? Стибия не знала. Инопланетяне шли - как айзе с удивлением заметила - семьями, несли в руках картины. Кто на них изображён? Герои? Святые? Стибия понять не могла.