Время легенд (сборник)
Шрифт:
— Вы всегда так представляетесь? — засмеялась она. — Как в концовке телепередачи?
— Только когда хочу произвести должное впечатление, — сказал он.
— Ах так. — Она медленно кивнула. — В таком случае должна признаться, что я вас узнала: каждый вечер вижу вас на экране. А я Джейми Линд, еженедельник «Уорлд вьюз».
Он усмехнулся:
— А вы всегда представляетесь подобным образом?
— Ну нет, — засмеялась она. — Только когда пытаюсь произвести впечатление. Кстати, об ужине…
Джейми редко назначали свидания. Ее чувства еще в детстве были
— Скажите, пожалуйста, мистер «Новости», — почему ведущий такой известной и обширной программы, как ваша, вдруг заинтересовался такими незначительными сюжетами, как выступление сенатора Марлоу?
— Наверное, это дань моему прошлому, — усмехнулся он. — Я начинал диктором на маленькой радиостанции в родном городе, — ответил он, потягивая светлое канадское пиво.
— А откуда ты?
— Браунсвил, Техас, — с этого все началось, — сказал он. — А потом Бока-Ратон. Флорида, Майами и Атланта — по порядку.
— Цыган! — подытожила Джейми. — Вроде меня.
Глаза их встретились.
— Мы одной крови.
Когда официант принес заказ, Джейми не смогла удержаться от гримасы. В отличие от большинства коренных ньюйоркцев пища в первозданном виде ее совершенно не прельщала. Ей не нравилось непрожаренное мясо, не говоря уж о сырой рыбе. «Вот влипла!» — сокрушенно подумала Джейми. Марти хмыкнул, как будто прочел ее мысли.
— Это тунец, — кончиком палочки он ткнул в темно-красные кусочки на ее тарелке. — Здесь все подают в натуральном виде и холодное. А не тепловатое и не в желе, как в иных местах.
Джейми попробовала и была приятно удивлена.
— А это что? — спросила она, показывая на коричневый шарик, окруженный ожерельем из морской травы.
— Дары моря.
— Нет, а что именно?
— Осьминог.
Она сморщила нос, брезгливо отставляя тарелку.
— Нет уж, спасибо.
Мартин заливался смехом, глядя на ее гримасы.
— Да ты попробуй, — уговаривал он. — Очень вкусно. Правда.
Но Джейми только непреклонно трясла головой.
— Ну нет, у меня принцип — не есть того, кто может съесть меня, — отрезала она, холодея от самой мысли, что это берут в рот.
— Но как же он тебя съест? — развлекался Марти. — Ведь он неживой.
Поставив локти на стол, от чего ее в детстве так и не сумели отучить и подперев рукою подбородок, она посмотрела на него испытующим взглядом.
— А чтобы потом, — осторожно начала она, — мне не пришлось бороться с желанием придушить кого-нибудь самой.
Позже она решила, что, несмотря на осьминога, вечер был чудесным. Марти настоял на том, чтобы проводить ее домой, хотя она горячо уверяла его, что в этом нет никакой необходимости. В спорах и разговорах он довел ее до самых дверей.
— Лучше поторопись, — сказала она, вставляя ключ и открывая дверь. — Уже поздно.
— Ну и что? — Он вошел
— Вряд ли ты что-нибудь выиграешь. — Она чувствовала себя не в своей тарелке.
— Не важно. — Он слегка прижал ее к стене. — Я занесу это в статью расходов. Расписание уместно только на железных дорогах. — В темноте он коснулся ее губами.
— Без этого не можешь уйти? — пролепетала она, когда он слегка ослабил поцелуй.
— Ммм… конечно, могу. — Его язык властно коснулся ее языка. Руки обвились вокруг ее талии, и к своему ужасу она ощутила, как набухают у нее соски под шелковой блузкой; она не сомневалась, что он тоже чувствует это. Он просунул руку под тонкую ткань блузки, пальцы его проворно расстегнули застежку лифчика, теплая ладонь легла на грудь. Стены закружились перед глазами Джейми от его настойчивых прикосновений, а он прижимался к ней все откровеннее, не оставляя никаких сомнений в своем намерении. Его пальцы нежно теребили ее сосок. Набрав побольше воздуху, она внезапно оттолкнула его.
— Марти… — прошептала она.
Он пытался разглядеть ее в темноте.
— Извини, — вздохнул он. — Я не хотел тебя обидеть… Просто я подумал…
— Я к этому не готова, — сказала она, глядя в пол.
Он кивнул и почесал затылок с видом не то разочарования, не то недовольства, а может быть, и того, и другого.
— Что же, пора убираться.
Она лишь кивнула.
— Начало обескураживающее, — улыбнулся он. — А может быть, попробуем еще раз — с самого начала?
— Конечно, — она попыталась улыбнуться. — Почему бы и нет?
— Завтра вечером.
Она вновь кивнула.
— Куда ты хочешь пойти? — Он заметно нервничал.
— Ну, если ты мне предоставляешь выбор, то туда, где французская или итальянская кухня. — Она улыбнулась. — Осьминогов с меня довольно.
— Больше никаких осьминогов, — пообещал он. — Я знаю отличный итальянский ресторанчик в восточной части Манхэттена.
— Обожаю итальянские блюда.
Он ушел, дверь захлопнулась, и лифт отвез его вниз. Только тогда она перевела дух с облегчением. Как давно она не позволяла себе никаких увлечений, а тем более близости! Как давно ей никто по-настоящему не нравился, — хотя кое с кем она изредка встречалась. Сила ее чувственного влечения к Марти Кэнтреллу удивила ее гораздо больше, чем его интерес к ней. Пока речь идет только о чувственном влечении, это не опасно, заверила она себя. Пока оно не перерастет во что-то большее.
Они виделись каждый день. Если удавалось выкроить свободную минуту в жестких графиках работы обоих, вместе обедали. Побывали в лучших ресторанах: «Манхэттенском базаре», «Фонда ла Палома», «Глочестер Хаус». А иногда покупали сосиски прямо на улице или с сумкой бутербродов отправлялись в Центральный парк. Ужинали они теперь всегда вместе, а по выходным обошли все художественные галереи, от Мэдисон-авеню до Сохо. Исходили весь Манхэттен вдоль и поперек, облетели вокруг статуи Свободы, хотя она ремонтировалась и была в лесах. Они шли то на балет, то на открытый концерт в парке, явно наслаждаясь обществом друг друга, но попыток затащить ее в постель Мартин больше не предпринимал. «Подожду, пока ты будешь готова», — пообещал он.